Время, ритмы и паузы

Как показал Марсель Гране[18], Ян и Инь являются не статическими космическими принципами, но меняющимися космическими ритмами. В Китае время никогда не рассматривалось как абстрактный параметр или как «пустой» промежуток времени. Слово «время» — че — означает скорее благоприятное или неблагоприятное обстоятельство для совершения действия. Время и пространство, как говорит Гране, «рассматривались в качестве ансамбля [объединения, группы] возможностей и мест действия»[19] — набор совпадающих событий. То, что связывает эти возможности между собой, называется чин, длительность: «Прошедшие времена, настоящее время, утро и вечер — все они объединены для образования продолжительности… Время, тем не менее, иногда не обладает продолжительностью, поскольку начальная точка времени не имеет продолжительности»[20]. Пока все перечисленное выше находится в зачаточном состоянии, ситуация еще не принадлежит времени, и человек может оказать влияние на нее; только когда все указанные элементы вступают в продолжительность-время, они становятся неизменными данностями.

Тесную связь времени с космической созидательной энергией, эманирующей из божества, можно увидеть и в представлениях времени майя и ацтеков. Самое часто используемое в языке майя для обозначения времени слово кин обычно изображается в виде иероглифа, показанного здесь, который означает «солнце» и «день»[21]. Он включает в себя цветок с четырьмя лепестками, разновидность плюмерии. Линии эманации в нижней части иероглифа представляют собой «бороду солнца» или «струны солнца», или «стрелы солнца»; по-моему, они олицетворяют созидательную, жизненную энергию солнца. В этой связи не следует забывать и о змее: майя поклонялись двуглавой змее, одна из голов которой символизировала жизнь, а другая — смерть[22].

В цивилизации ацтеков время ассоциировалось с высшим божеством, с богом-создателем Омотеотлем, матерью и отцом всех вещей, которого называли «зеркалом, которое освещает все вещи», Богом Огня и Богом Времени. Этот бог сначала создал четырех других богов: красного Тескатлипоку, который помещался на востоке; его же, но черного цвета, который жил на севере; белого, жившего на западе; и синего на юге. Этим четырем богам принадлежали конкретные растения, животные и различные по качеству годы. В середине обитал бог огня. Затем эти четыре бога Тескатлипока создали все остальные вещи. Только вместе с ними в мир полностью вошли пространство и время. Идея времени у ацтеков содержит в себе представление о чем-то неожиданном. В одно время доминирует восток и положительные силы, в другое — север и самоограничение; сегодня мы живем в хорошие времена, завтра, может быть, они будут не столь благоприятными. «Есть ли хоть какая-то истина в наших словах в этом мире? — спросил один мудрый поэт — все кажется подобным сну». Только после смерти, говорит другой, узнаем мы «Его лицо», лицо высшего Бога, имя которого «Ночь и Ветер» и который «представляет собой непостижимую тайну»[23].

В противоположность этим мифам, в которых сам Бог является временем (а также и не-временем), наша иудейско-христианская традиция рассматривает Бога как находящегося вне времени, как того, кто создал время вместе с Вселенной. После того как Бог отделил воды, которые над твердью, от вод, которые под ней, и создал солнце и луну, возникли день и ночь, и время начало свой отсчет. И хотя мы верим, что материальная природа подчиняется законам, которые заставляют некоторые события происходить вновь и вновь во времени, но имеют место также повторяющиеся чудеса, магические и паранормальные явления, которые обусловлены непосредственным вмешательством Бога-создателя, а также постоянное напряженное противостояние человека и всего созданного Им. Самым радикальным из событий, которое разделило время на совершенно отличные друг от друга «до» и «после», явилось пришествие Христа. Как говорится в Первом соборном послании Петра (глава 3, стих 18) Христос умирает всего лишь раз за наши грехи, один раз за нас всех (hapax,semel). Таким образом, уникальное событие, которое никогда более не сможет повториться, управляет историей и направляет ее развитие. По причине того, что Христос обещал вернуться, ранние христианские общины в большей степени ориентировались на будущее, а не на настоящее, в надежде на славное возвращение Христа[24]. Аналогичным образом евреи ожидают пришествия Мессии в конце времен.

Со святым Августином в нашу традицию вошел новый аспект этой идеи времени: идея о том, что Бог присутствует не только в космосе, но и в самых сокровенных уголках нашей души. Таким образом, время, будучи «работой» Бога, к тому же приобретает психологический оттенок. Настоящее — не что иное, как опыт души, прошлое — образ памяти в душе, а будущее существует лишь как наши душевные ожидания. Но обычное время преходяще и бессмысленно: оно исчезает, когда душа соединяется с Богом[25].