Время России (СИ)

Через полчаса офицер готов был признать правоту десантника. Он смог довести до ракетных платформ два десятка боевых пловцов, но чуть не умер от напряжения. А самая работа только предстояла. Ему еще нужно было провести расчищенной трассой весь флот бунтовщиков — и уронить его на Клондайк в самом незащищенном месте, желательно рядом с куполом концлагеря для военнопленных. Вроде бы несложно — но это если вести по одному кораблю. Один корабль он уже вел уверенно. Однако в процессе расчистки выяснился неприятный факт: защитная сфера оказалась запрограммирована на самовосстановление, и на место нейтрализованных ракетных платформ начали подтягиваться различные огневые системы. И задача разом усложнилась на порядок. Вести флот, отслеживая и учитывая перемещения всего защитного периметра — не для человека работа!

Можно было, конечно, пойти напролом. Выбрать на Клондайке незащищенную точку — и… Сколько-то попаданий ракет матки могли выдержать. Ну, если не зацепит распределенный двигатель. Вот только потери личного состава при штурме в лоб — до восьмидесяти процентов.

Офицер упрямо стиснул зубы и приказал флоту начать движение…

Он провел флот к Клондайку. Не на силе воли, не на предельной сосредоточенности, а… если честно, он сам не знал, как и за счет чего сделал это. Но сделал, потом приказал пилоту начать движение, еще успел услышать тихое «есть» — и лишь потом отключился.

У него тоже оказалась очень хорошая нервная система. Такая… с защитой от перегрузок. Так что он даже не увидел, как странно повел головой пилот — и в свою очередь ткнулся лицом в панель управления…

В результате они позорно пропустили уникальную операцию по захвату европейского промышленного кластера. Когда их нашли, стрелок все так же валялся в отключке, пилот тихо истекал кровью в своем компенсаторе, а офицер… европейские парамедики уверяли, что сердце у «господина императора» вообще не билось, но им потом никто не поверил, и сам офицер в первую очередь. Как не билось, если оно — здоровое?!

Клондайк… он стоит в одном ряду с такими названиями, как Олимп, Мекка, Иерусалим. Именно после Клондайка новую веру стали называть верой чудес. Причем верой — исключительно по традиции. Веры как таковой там не было ни грана.

«Верь!» — требовали все религии мира до того, как исчезнуть с лика Земли.

Верь, соблюдай обряды, вверяй себя богу, изучай священное писание, и тогда… с воздаянием за веру на этом свете, правда, у религий было туговато, основные преференции ожидались за смертным барьером.

А приверженцы новой Традиции просто совершали чудеса. Захватывали корабли и базы, считавшиеся неприступными, и решали вопросы из разряда нерешаемых. Верить в это не требовали, а кое-что из свершенного так даже пытались сохранить в тайне. Обрядов не придерживались, если не считать таковыми каноны военной службы, закрепленные в уставах и инструкциях.

Только по уставу служили все, а чудеса творили лишь «Внуки Даждь-бога».

Священного писания на руках у них не было и не ожидалось, да и богу самому не находилось места в их вселенной.

Они просто совершали чудеса.

Луна-1, конференц-зал Европейского института космоса, звездно-радужный флаг

— Только не говорите мне, что русские совершают чудеса! — желчно предупредил адмирал Штерн. — Я знаю, что они совершили. Чего я не знаю — почему вы им это позволили. Но надеюсь узнать. Приступайте, у вас у всех мало времени.

Руководители отделов, лабораторий и исследовательских групп сидели, уткнувшись в информаторы. С адмиралом Штерном им ранее сталкиваться не доводилось, и они пока не решили, как реагировать на его хамскую манеру общения с лучшими научными умами человечества. По крайней мере, они считали себя лучшими.

— Позволить или не позволить что-то русским могут только военные, — наконец мирно заметил престарелый ректор.

— А вы кто? — удивился Штерн. — Ваш институт на три четверти финансируется нашим космофлотом, а лаборатории загружены военными заказами!

— Но мы…

— Ежи! — поморщился адмирал. — Эти дармоеды оторвались от жизни, как я посмотрю! Где там… где, где, я спрашиваю, эти, как их…

Адъютант аккуратно подложил ему панель информатора.

— Конвой где, я спрашиваю?! — рявкнул адмирал.

Гремя протекторами, в конференц-зал решительно вошел наряд военной полиции и остановился в ожидании в центральном проходе. Ученые мгновенно замолчали, оценивая ситуацию с научной точки зрения. В смысле — к чему бы спецназ военной полиции на научной конференции?

— Систему защиты Клондайка разрабатывала ваша седьмая лаборатория! — хищно уставился в притихший зал Штерн. — Освоили все средства, как помнится, и дважды просили добавки! Руководитель лично просил, вон он сидит… да-да, ты, жирный, как тебя там?

— Доктор Либеров, — подсказал адъютант.

— Сам знаю! Так на что потрачены средства? На защиту, которую спокойно проходят какие-то сраные бунтовщики?!

Толстяк в средних рядах под всеобщими взглядами изобразил бурное негодование.