Время России. Святые века страны

В XVI веке были установлены церковные праздники более чем 140 святым. Многие местные святые стали общечтимыми: Петр и Феврония, Варлаам Хутынский, Меркурий Смоленский… Общее почитание святых и святынь соседних земель немало скрепило растущую и объединяющуюся страну, но важнее другое: такая армия новых святых – это лучший импульс для растущей святости в современности. Святые – это всегда живой пример пути к Богу. «Если человек тот смог, то и я смогу». А в житии святого всегда есть инструкция о праведной жизни. И чем ближе этот святой ко мне, конкретному человеку, обстоятельствам и времени моей жизни, тем увереннее я буду в этот пример вглядываться.

Еще сильнее становится культ Божией Матери. Появляются праздники в честь икон Знамение, Святогорской, Казанской, Почаевской, Владимирской. Распространяется общерусское прославление Донской, Тихвинской, Смоленской.

По всей стране рождается настоящая любовь к колокольному звону. Раньше такое наблюдалось только в Москве, а теперь – всюду! Монументальные высоченные колокольни (чтобы разносилось подальше) и знаменитые ростовские звоны – это отсюда, из XVI века. Или взять, к примеру, колокольню Ивана Великого – она построена в этом веке, большинство из 34 ее легендарных колоколов отлито тоже сейчас. Она названа так в честь святого Иоанна Лествичника – его храм стоит в основании колокольни – этот святой рассказал в своей книге «Лествица» («Лестница») о том, каким должен быть путь к Богу, как взойти к Нему по Лестнице в небо. Вся Россия сейчас будто становится этой лестницей, устремившись туда. Эта русская свеча, колокольня Ивана Великого, горит в XVI веке особенно ярко, будто пламенея перед Богом.

Продолжается и монашеский век. Как когда-то от святого Сергия разошлись по Руси сотни учеников, так теперь уходят в глубь лесов ученики святого Александра Свирского. И среди них – будущий святой Андриан Андрусовский, это бывший боярин Андрей Завалишин, который случайно как-то на охоте набрел на пустыньку святого Александра и от общения с ним изменил всю свою дальнейшую жизнь. Завалишин был богатейшим человеком, тогдашней элитой, а ушел в глубь страны и основал Андрусовскую пустынь (она цела и сегодня, кропотливо восстановленная крохотной кучкой монахов). В 1550 году Адриана убили разбойники из деревни Обжа (эта деревня тоже сохранилась до наших дней).

Среди учеников и последователей Свирского были святые Геннадий и Никифор Важеозерские, Корнилий Паданский, Ферапонт Вознесенский, Кассиан Соломенский… Все пространство между Онегой и Ладогой освятилось основанными ими обителями.

В стороне, под Архангельском, подвизается преподобный Антоний Сийский – тоже выходец из богатой семьи, ушедший из мира. А на остров в тверском озере Селигер бежит от людей святой Нил Столобнеский. Удивительный подвижник, единственный изображаемый у нас в скульптуре. Нил никогда не ложился. Спал – на костылях.

Эти тихие молитвенники не меньше князей и героев битв почитаемы и составляют духовный Третий Рим, их имена складываются в Имя России. Чистота сердца, а не политическая и финансовая – вот оформившееся теперь главное национальное стремление нашей страны. Выливаясь за монастырские стены, в мир, такое духовное настроение отразится в главной светской книге этого века.

Домострой

«Домострой» относится к этическим кодексам – подобные появляются в то же время и на Западе, это устав для жизни в миру. Как бы ни подшучивали теперь над Домостроем, делая это слово синонимом строгости жизни в патриархальной семье, в самой книге со всей горячей бескомпромиссностью этой поры отразилось духовное настроение общества.

Домострой требует регламентировать всю жизнь до мельчайших и, кажется, излишних порой деталей (например, «не задерживай дыхания, лобзая иконы»). И понятно, почему спустя века многое в этой книге стало вызывать улыбку или жесткую критику – особенно из-за одиозных описаний наказаний жены. Само слово «домострой» стало символом чрезмерной домашней суровости, что все же несправедливо. Это, скорее, шаг к систематизации жизни – удачный или нет, сегодня не столь важно. Очевидно одно: в книге отражено стремление – может, чересчур ревностное (но кто знает и может судить об этих границах?) – к жизни с Богом.

И следом происходит вполне логичное. По уже известному нам закону умножение благочестия ведет Россию к умножению благополучия.

Страна растет, не захватывая чужого

В течение шести веков (с XIV по XIX) Россия непрерывно расширялась. После событий этого, XVI, века, когда были взяты Казань и Астрахань, когда нашей стала вся Волга, когда русскому царю присягнули первые кавказские народы, когда произошло удачное присоединение Сибири – в общем, случилось то, что ранее столетиями не удавалось самым мощным цивилизациям, – стал очевиден русский феномен: прирастание территориями без единой захватнической агрессивной кампании!

Мы никого не завоевывали насилием. Но как же тогда происходило расширение страны? Четырьмя способами: