Время шаманов. Сны, дороги, иллюзии

Андрей Лебедь Время шаманов. Сны, дороги, иллюзии

Я написал эту книгу сам не знаю почему и зачем. Наверное, те открытия, которые можно отнести к категории духовных, произвели слишком большое впечатление на меня. Шаманы и люди духа, с которыми я встретился, мир, окружающий меня, просто обычные люди, с которыми меня столкнула судьба — все это дало мне творческий импульс.

Тот, кто ищет шаманских техник и техник изменения сознания, может найти описание некоторых из них в этой книге. Тот, кто ищет смысл своего бытия и существования Вселенной, найдет некоторые путеводные вехи. Кто ищет философских рассуждений — они там тоже есть.

Кто мы? Откуда пришли и куда идем? Эти вопросы всегда интересовали человечество. И, кто знает, может быть, эта книга немного увеличит количество добра на планете Земля.

Андрей Лебедь

ПРОЛОГ

«После исчезновения Татхагаты были такие живые существа, которые могли благодаря своим собственным силам много слушать и достичь понимания всего; были такие живые существа, которые благодаря своим собственным силам могли слушать мало, но много понимать; были такие живые существа, которые не имели силы мудрости и нуждались в обширных разъясняющих трактатах, чтобы обрести понимание.

Но были среди них и такие живые существа, которые приходили в замешательство от многословных пространных трактатов, и сердца которых радовались текстам, имеющим смысл, но содержащим мало слов, и только благодаря таким сочинениям они могли достичь понимания.

…То, что называют дхармой — это сознание живых существ, и если живое существо может созерцать лишённое различающей мысли сознание, это означает, что оно приближается к мудрости Будды».

«Да чэн синь лунь» Китайский трактат, V век н. э.

М.Б. Кенин-Лопсану —

человеку, который изменил направление моей жизни

ЧАСТЬ I СНЫ, ДОРОГИ И ИЛЛЮЗИИ

Глава 1. Ника

«Ясновидящая Юлиана». Небольшая вывеска, аккуратно выполненная из золотистого металла, была привинчена к массивной металлической двери голубого цвета. Сама дверь, украшенная белым геометрическим орнаментом, смотрелась вполне обыденно среди других, которые вели в офисы небольших компаний, арендующих помещение на восьмом этаже многоэтажного здания на окраине города. Отличало её от остальных что-то неуловимо знакомое, тонкий аромат восточных благовоний пробивался в коридор сквозь незаметные глазу щели.

«Какая глупость!» — подумала Ника, стоя в нерешительности перед дверью. Из-за неё были слышны приглушенные голоса, мужской и женский, которые вели спокойную беседу на фоне тихой восточной музыки. В воображении возник образ полутёмного помещения с зажжёнными свечами, в котором, словно паучиха в центре паутины сидит за старинным дубовым столом толстая гадалка, одетая в цыганские одежды, с цветастым платком, накинутым на плечи, и непременным золотым зубом. Ника уже представила, как та, позвякивая монистами, берёт её за руку и медовым голосом говорит: «А позолоти-ка ручку, красивая, всё скажу — что было, что будет, чем сердце успокоится!»

«Ой, нет! — промелькнуло в её голове, и она отдёрнула руку от дверной ручки. — Ну её к чёрту… Сама что-нибудь придумаю». Развернувшись на каблуках, чтобы уйти, Ника вдруг осознала, что не помнит, в какой стороне находится лифт. Ряды одинаковых дверей тянулись по обе стороны длинного, освещённого скрытыми лампами дневного света коридора. Она застыла в растерянности, в этот момент дверь открылась, и мелодичный женский голос сказал:

— Заходите, девушка!

Словно во сне, Ника прошла в дверь, забыв, что минутой раньше решила уйти. Тяжёлая дверь захлопнулась за нею, она услышала, как щёлкнул язычок дверного замка. «Ох! — подумалось ей, — Опять, кажется, что-то не так сделала!» Голова на мгновение закружилась, то ли от неожиданного своего поступка, то ли от запаха лаванды и можжевельника, наполнявшего ярко освещённую гостиную.

— Проходите, пожалуйста, садитесь! — встретившая её женщина указала на мягкое кресло с бежевой обивкой, стоявшее возле маленького стеклянного столика. Ника попыталась рассмотреть её получше, но почему-то не могла сфокусировать взгляд — всё вокруг словно расплывалось как в пустыне, когда раскалённый воздух заставляет предметы и детали пейзажа приобретать неузнаваемые формы.