Время синтеза (СИ)

- Что она говорит, Ртаки? Что она говорит? - шепчу я тигрице, пытаясь превозмочь нарастающую головную боль и собрать воедино то, что слышу. Но слова разбегаются, и я успеваю поймать только обрывки.

- ...Ей так легче... она лучше выглядит... единственная радость...

- ...Станет неадекватной под воздействием бреда... ...тигрица должна навсегда исчезнуть...

"Навсегда исчезнуть", "навсегда исчезнуть"! "Тигрица должна навсегда исчезнуть" - слова бесконечно повторяются в голове, словно там пустая пещера и они перекрёстным эхом мечутся от стены к стене в поисках выхода. Я сжимаю веки, плотно, как только могу, пытаюсь остановить боль, но она бьётся в висках, заставляя стены "пещеры" пульсировать. Сильнее, ещё сильнее, и... взрыв! Сознание внезапно озаряет яркая вспышка ужасающего понимания. Я широко распахиваю веки.

- Они хотят убить тебя, Ртаки!

Тигрица поднимает голову и смотрит на меня чуть раскосыми жёлто-зелёными глазами. Тонкий луч солнца пробивается сквозь переплетение листьев и золотит короткие волоски на покатых верхушках её ушей. Она знает, о чём я говорю, но в её глазах нет страха, а только спокойное осознание факта.

- Вставай, Ртаки! Тебе нужно уходить. - Я с трудом проглатываю распирающий горло комок. В груди разливается холод, и сердце бьётся всё быстрее, пытаясь согреться. - Нам придётся расстаться. Иначе они тебя уничтожат!

Ртаки встаёт и подходит ко мне. Поставив передние лапы на скамейку, она вытягивает шею и нежно проводит по моей щеке тёплым розовым языком.

- Прощай, Ртаки, - губы мои дрожат, едва выговаривая слова.

Я целую тигрицу в нос. Ртаки щурится, щекоча упругими вибриссами бровей моё лицо. Я слышу, как в доме открывается дверь. Тигрица тоже слышит. Она отходит от меня и останавливается в дверном проёме беседки.

Плитки дорожки шуршат под ногами. Сначала тихо, потом всё громче и громче. И вот уже шаги гремят оглушительно, словно выстрелы.

- Боже мой, Ртаки, беги! Беги!! - Слёзы заливают глаза, мир расплывается, и тигрица превращается в размытую непонятного цвета тень. - Скорей же!

Я закрываю глаза и вижу, как бегу вместе с ней к забору. Ты перепрыгнешь его! Ты можешь! Я знаю, какая ты сильная, и как ты умеешь прыгать. Я помню! Я всё помню! Каждое движение каждой мышцы... Вот уже зелёные доски проглядывают сквозь кусты боярышника. Больше скорости! Раз! два! три!! Пошла!!

Толчок! Земля резко уходит вниз, тугая, до предела сжатая пружина распрямляется, и тело летит вперёд! Наше с тобой тело...

Одетые в тёмное силуэты коротко обнимают отца, немногословно прощаются и исчезают в чревах машин. Вскоре все они разъезжаются, и отец остаётся один.

Вчера мне снилось, как он гуляет со мной в саду. Он катил инвалидную коляску по дорожке, и по моим застывшим коленям скользили быстрые тени, снова и снова напоминая о движении - таком естественном и в то же время таком для меня недоступном.

Я проснулась с влажными глазами и сухостью во рту. Поднялась, направилась к реке и долго пила прохладную воду, перемешанную с лунными бликами. В их тихом плеске мне чудились шаги отца, и в шёпоте ветра высоко над головой я слышала его голос.

Ты звал меня, папа, и я пришла.

Густые ветви бузины качаются перед глазами, то и дело скрывая фигуру отца. Он стоит так долго и неподвижно, что кажется ещё одним деревом на краю дороги. Сейчас, папа, сейчас... Дай мне ещё чуть-чуть времени.

Из дома выходит тётя Дина и медленно приближается к отцу. Я замираю, досадуя на себя за то, что упустила момент. Тётя Дина подходит к отцу сзади и обнимает его за плечи.

- Уже поздно, - тихо говорит она ему на ухо. - Пойдём, я приготовила тебе горячий чай со смородиной и мятой. Он поможет уснуть.

- Ты иди, Дина, - отвечает отец. - Я потом. Хочу побыть тут ещё немного.

Он внезапно поворачивается в мою сторону и пристально смотрит на кусты бузины.

- Я постою с тобой, - тётя Дина разнимает руки и становится сбоку от отца.

Его поза сразу делается напряжённой и через пару минут он говорит:

- Ладно, пойдём в дом.

Они поворачиваются ко мне спиной, и тётя Дина с преувеличенной осторожностью берёт отца под руку и так заботливо ведёт его к дому, будто он - тяжело больной. Спустя некоторое время я слышу, как они медленно идут по длинному пандусу, ведущему к входной двери.

Сквозь тонкие занавески видно, как в комнате движутся две тени. Я наблюдаю за ними в ожидании, когда погаснет свет. Наконец, дом погружается в темноту, и я выхожу из своего укрытия.

В саду тихо и до сих пор ещё витает лёгкий запах еды, напитков и людей, приходивших сегодня к отцу. Я медленно иду вдоль восточной стены нашего дома, направляясь к окну своей комнаты. Отчего-то я уверена, что отец оставил его открытым. Так и есть! Я легко вспрыгиваю на подоконник и замираю, глядя на своё инвалидное кресло. На чёрном кожаном сидении лежит мягкая игрушка - рыжий тигрёнок с изумрудными бусинами пластмассовых глаз.

Эта игрушка - подарок мамы. Мне тогда было лет шесть, и я помню, как бежала ей навстречу, а она держала в руках этого тигрёнка.

Мама вручила мне игрушку и сказала, что это уссурийский тигр.