Время синтеза (СИ)

Проходить вглубь жилища не хотелось, я чувствовал, как неприятно тянет в груди, и застыл на пороге, перебегая взглядом с одного предмета на другой. Кровать, покрытая стандартным всесезонным жёлто-коричневым одеялом; стены приятного бежевого цвета, на одной - типовая картина; эргономичные стул и стол; среднего размера гардероб; разновеликие полки - вся мебель отделана под красное дерево; инфоком в режиме ожидания; самоочищающийся полуматовый пол ненавязчивой тёмной расцветки. Всё расположено оптимально, удобно в использовании, тона подходят друг к другу и не раздражают глаз.

Я забрался на кровать, разглядывая висящую над ней акварель: озеро, камыши, голубое небо с несколькими кучевыми облаками. Где-то должен был лежать пульт от картины, возможно, в ящике прикроватной тумбочки (туда я, по-моему, ни разу не заглядывал), но мне не хотелось искать, я внимательно осмотрел раму и, заметив на её нижнем правом углу крохотный белый кружок, коснулся его пальцем. Изображение на картине поменялось: теперь это был натюрморт, тоже акварельный. Следующим всплыл портрет миловидной девушки, потом снова пейзаж, только уже написанный маслом... Я держал палец на сенсоре, считая варианты: их оказалось девять - по три изображения в разной технике: акварель, масло, пастель.

- Где твой десятый? - грозно вопросил я картину.

Пастельная незнакомка глупо улыбалась, глядя поверх моей головы на стык противоположной стены с потолком.

Я спрыгнул с кровати.

Интересно, кто-нибудь в нашем общежитии когда-нибудь переключал картину у себя в комнате? Я, например, на неё, по-моему, даже не взглянул ни разу, какой бы личностью сюда не возвращался. Меня обстановка вообще не интересовала - лишь бы было тепло и чисто. Я работал, в свободное время ходил в спортзал, сидел в баре или визионе, в комнату возвращался в основном только переночевать. Как в гостиницу. А как ещё разные личности могли воспринимать общее жильё? Нас было много, каждому нравилось что-то своё, поэтому продуманный специалистами так, чтобы никого не раздражать, интерьер всех устраивал.

Теперь я был один, и, глядя на свою комнату, впервые осознал, что у меня нет и никогда не было своего дома.

Ещё я понял, что слишком много работаю.

После опыта с Виктором я вышел на смену Игорька и, когда в офисе никто ничего не заметил, осмелел и уже совершенно спокойно отработал воспитателем, неожиданно получив от этого даже большее удовольствие, чем раньше. Несмотря на то, что после слияния чужие эмоции не заполняли меня, как Влада, я чувствовал малышей ничуть не хуже, чем эмпат с его выведенными на максимум способностями. Возможно потому, что детишки были ещё слишком малы для расщепления и пока оставались цельными личностями? Как говорится, рыбак рыбака видит издалека? Не знаю, но время пролетело незаметно, и мне было хорошо: я отлично понимал их, а они - меня.

Потом я трудился в качестве лаборанта и, когда вернулся в свою комнату, понял, что просто с ног валюсь. Эти последние дни так меня завертели, я только и успевал, что бегать с одной службы на другую. Упав на кровать, я прикинул: рабочая неделя составляла около девяноста часов. Раньше это воспринималось совершенно нормально, я прекрасно помнил, что все девять субов имели свободное время, а сейчас оно всё уходило на отдых, потому что синтезнутому, как оказалось, четыре-пять часов для сна недостаточно! Как я раньше умудрялся восстанавливаться за такое короткое время? Может, мой организм умел отдыхать частями, а теперь утратил эту способность? Или просто мозг не был так перегружен?..

Я не знал, но мне казалось, что до синтеза у меня было, как у кошки, девять жизней, а теперь осталась только одна.

Вздохнув, я встал и включил инфоком, потому что, несмотря на усталость, меня тревожил вопрос, почему я не помню своей так называемой болезни, случившейся в прошлом месяце.

В последние дни я, стараясь не навлечь на себя подозрения, под разными предлогами проверял этот факт или прямо на месте, куда выходил работать за своих бывших субов, или звоня от имени тех субов, кто пока не успел выйти на смены (клерк Гоша и уборщик Степан). Даже с психологом Коленьки я тоже связался и обнаружил, что одну из встреч мальчишка пропустил. Таким образом, получалось, что в прошлом месяце существовал десятидневный период, когда моё тело находилось где-то в неизвестном месте, и причиной тому, по заявлению каждого суба, был не он, а кто-то другой. Поскольку так сказали все девять субличностей, создавалось ощущение, будто действительно существовал некто десятый, о котором меня и спрашивал тот неуёмно настырный дед.

Побродив по инфоплацам, где упоминалось расстройство синтеза, я снова вышел на всё тот же доклад Гаврюхина, точнее в комментарии к нему. Их было много, в основном язвительные насмешки коллег. Точку зрения профессора мало кто разделял, однако поддерживающие отзывы всё же попадались, а ещё я наткнулся на недавнюю ветку обсуждения чего-то непонятного (псевды говоривших и пустую ругань я удалил):

"Кончай трепаться, или у вас там всё засохло кроме языка? Где АС-2?