Время скидок в Аду

Я оставлял свое тело целым и здоровым под простыней в доме покойного Эдварда Лайнса Уолкера, так что, по идее, там я и должен был оказаться, но Элигор поведал мне, что его люди обыскали весь дом и ничего не нашли. Это могло означать что угодно, но вряд ли что-то хорошее. Однако надо было набраться терпения: воссоединение с собственным телом после такого долгого отсутствия напоминало один из тех странных снов, когда вы думаете, что проснулись, но на самом деле — нет, или же проснулись, но еще не до конца. Вы слышите шум и иногда даже голоса из реального мира, но в тот момент вам нет до этого дела.

Нет, не голоса, их я не слышал. При этом я ощущал свое тело или, как минимум, какое-тотело: мои мышцы свело судорогой и теперь покалывало, и казалось, что я замотан в ту самую простыню, под которой меня и оставили. Я решил надеяться на лучшее. Я собирался полежать еще минутку или две, чтобы окончательно воссоединиться с телом, а затем выбраться из-под кровати в гостевой комнате на верхнем этаже дома покойного Эдварда Уолкера и залезть в душ часов так на девять подряд. Если мне ну очень повезет, то внучки Уолкера Поузи и ее дружка Гарсии не будет дома, и хоть какое-то время я побуду здесь один, но это не так уж критично. Чего я действительно желал, так это сразу после душа отправиться в какое-нибудь местечко, где подают отличную еду и алкогольные напитки, употребить большое количество и того, и другого, потом пойти домой и по-настоящему поспать — хотя пара бокалов и сон вряд ли помогут забыть, через что я только что прошел. Мне также надо было как можно скорее связаться с Раем. Раз меня по-прежнему ожидало мое земное тело, то я подумал, что меня пока еще не изгнали в вечную тьму, но проверить не помешает. Как минимум, я наверняка пропустил целую тонну чертовых сообщений.

И, конечно, мне стоило встретиться с Темюэлем, но думать об этом я пока не хотел. Честно скажу, эта мысль меня пугала. Да, он многое для меня сделал, но я не знал, какую сторону он займет касательно Энаиты, и никто — даже Бобби Доллар, всеобщий любимчик, известный отсутствием контроля над собой, — не может просто так взять и обвинить верховного ангела и нынешнего эфора вроде Энаиты в том, что она предала Всемогущего. Особенно такой, как я — которому уже раз девятнадцать выдавали разные испытательные сроки. Ах да, и еще у меня не было никаких допустимых доказательств.

Собственно, чем больше я размышлял, тем сильнее уверялся в том, что мне стоит просто держать рот на замке по поводу почти всего, что я знаю — даже с Упрямым Ослом, потому что я не знал, какую игру он затеял и был ли он партнером не только Энаиты, но и всего Третьего пути и остального дерьма, в котором я так серьезно застрял. Несмотря на всю его помощь мне, Темюэль был полон секретов и странностей по самый нимб, и я не желал, чтобы ему пришлось выбирать между мной и тем, что там у него происходит.

Пока все эти мысли вертелись в моей голове, я почувствовал себя достаточно бодрым и воссоединившимся с телом, чтобы откинуть простыню и, как Лазарь, восстать из своей могилы. Ладно, вылезти в гостевой комнате из-под кровати, которая была устелена покрывалом и заложена подушками с цветочными мотивами, ну, вы меня поняли. Я уже мимолетом заметил, что простыня, в которую я был завернут, казалась грубее и тяжелее, чем мне запомнилось (не говоря уже о том, что она была плотно натянута), из-за того, как она обтягивала мое лицо. Но когда я попытался подняться, то понял, что все намного сложнее: я был накрыт вовсе не простыней, а брезентом, и, в общем-то, не накрыт, а замотан в него с головы до ног, от чего мои руки были крепко прижаты к бокам. Когда я последний раз присутствовал в этом теле, все было совсемпо-другому. К тому же я чувствовал, что меня двигают, трогают, даже слегка толкают время от времени, будто я лежал на ладони очень-очень большого существа, которое вертело меня из стороны в сторону, решая, с какого конца лучше начать свой обед. (Я точно пробыл в Аду слишком долго.)

Конечно, я сохранял спокойствие, потому что знал, что самое ужасное — это начать паниковать до того, как узнаешь всю ситуацию. Я спокойно заорал: «Какого черта здесь происходит? На помощь!» — Я прокричал эти слова громко, несколько раз. Ладно, «спокойно» — не слишком подходящее слово, но я не только завопил, я начал с силой дергаться и толкаться под этим брезентом, надувая грудь и двигая конечностями, пока у меня наконец не получилось дотянуться руками до лица.