Время скидок в Аду

— Она делает берег моря морскими ракушками, — он сказал так спокойно, будто мы обсуждали погоду, но было понятно, что он находится где-то далеко. — Она маскируется. Нет — ондолжен… Мастема? [16]Создатели с тигриным ярким светом. Свет белый, как лист бумаги. Белый, когда ты… пока ты…

Обломыш судорожно вдохнул, его лицо жутко исказилось, словно от удара огромного невидимого кулака. Я уже видел, чем заканчивается использование его умения, но это было странно. Через миг его дрожащее тело обмякло, обвитое трубками — будто бабочка, истощенная на полпути сбрасывания куколки. Тико и другие ребята бросились к нему, но тихий, хотя отчетливый, шик Обломыша заставил их вернуться на свои места. Голубое пламя заколебалось от их движений. Когда оно успокоилось, Обломыш уже мог говорить.

— Прости, Бобби, — каждое слово будто скребет ему горло. — Не могу тебе помочь. Что-то… — он вдохнул, — что-то мешает мне. Нечто более сильное. Намногоболее сильное, чем я.

И это было хреново, потому что доказывало, что за мной точно охотился Элигор или некто подобный, занимающий верхушку пищевой цепи. Но вдруг это кто-то, кого я даже не подозреваю? Например, тот толстый ублюдочный демон принц Ситри был бы не против одновременно подразнить и меня, и его соперника Элигора. Но если именно он направил «улыбающегося убийцу» на мой след, то все еще сложнее, чем мне казалось. Все же с наибольшей вероятностью это был сам великий герцог, бывший парень Каз и ее нынешний захватчик. И раз Обломыш не смог ничего узнать об убийце, это значит, что маленький бессмертный ублюдок снова придет за мной, а мне придется опять импровизировать. Всегда ли удача будет на моей стороне?

Если информация об «улыбающемся убийце» недоступна, то мне придется признать, что лучшая защита — это оскорбление, как говорят спортивные репортеры.

— С тебя все равно ответ, — сказал я Обломышу.

— Серьезно? После того как я влез в твои дела и за это из меня выбили все дерьмо?

В своих детских джинсах и свитерке он смахивал на ощипанного цыпленка, но у меня не было выбора. Я должен был добиться своего.

— С тебя ответ, дружище. Я же не буду платить две штуки баксов, чтобы просто полюбоваться на твои фокусы.

Он засмеялся. На его нижней губе осталась слюна.

— Ты скверный человек, Бобби. — Он вытянул шею, чтобы лучше видеть меня. — Что ты хочешь узнать?

Я посмотрел на его друзей с грязными лицами и горящими глазами. Такое чувство, что мы с ним находились среди стайки енотов.

— Пусть твои друзья уйдут. Это не для всеобщего обсуждения.

Видимо, Обломыш подал им какой-то жест, потому что Тико встал и вывел за собой остальных. Надо признать, Обломыш хорошо их натаскал. Недурно для малыша в куче лохмотьев, который едва ли весит тридцать килограммов и не может самостоятельно стоять. Когда они вышли, я подошел поближе к нему. Даже в таком потайном месте я не решался говорить об этом громко. Не знаю почему — ведь мы спокойно говорили об этом с Сэмом на скамейке в парке. Но вдруг я почувствовал, как что-то давит на меня, то ли бремя предрассудков, то ли осознание того, что я намеревался сделать.

— Мне нужно узнать, как пробраться в Ад.

Глава 10 ТИХИЙ, НЕПРИМЕТНЫЙ МУЖЧИНА

Обломышу понадобилось больше времени, чем обычно. Может, он уже выдохся после первой попытки, а может, это было сложнее обнаружить, но вид у него был, как у грузовика, взбирающегося в гору, и при этом было видно, что он все еще не нашел то, что мне нужно. Вначале он просто отрубился на середине предложения, как бывает при уколе анестетика, плавно переходя в бессознательную стадию и начиная нести всякую бессмысленную чушь. Но это было еще нормально. Вскоре он начал дергаться и биться, будто в припадке, его худые руки и ноги казались несгибаемыми, зубы сомкнулись в жутком оскале, слышались ворчание и стоны.

Я услышал, как треснула кость, — этот жуткий приглушенный звук раздался, когда его хрупкое тело больше не могло выдержать этого припадка. Что еще хуже, он даже не закричал, словно даже не заметив это серьезное повреждение. Он медленно закрыл глаза, как закрывают жалюзи на окнах магазина.

Он был плох и в нашу прошлую встречу, но он был плох и сейчас — правда, совсем по-другому. Я не Знаю, куда в такие моменты отправляется Обломыш и что он там делает, его жуткий танец — для меня загадка, но поверьте мне, ни один исследователь джунглей и горных вершин не переносит больших страданий. Я присел, наблюдая за его медленными искаженными движениями в течение примерно получаса; резиновые трубки вытягивались в такт его искривлениям и иногда казались похожими на внешние артерии и вены совершенно неземного существа. За это время я услышал, как сломались еще три кости. Может, их было больше, а я просто не расслышал. В каждый момент моего наблюдения за происходящим я чувствовал себя монстром.

При нашей первой встрече, как любой порядочный человек, я попытался заставить Обломыша покинуть улицы и отправиться в какое-нибудь учреждение, но он отказался.

— Я бывал там и ни за что туда не вернусь, — сказал он мне. — Никогда.