Время смерти

Воевода Путник:

— Не нужно. Мы поняли друг друга.

Командир Дринской дивизии:

— Если существует ад, то он находится на Главице. По нас бьют со всех сторон. И с тыла.

Генерал Мишич:

— Как работает артиллерия Моравской?

Командир Дринской:

— Работает хорошо. Делает все, что может. Бьет, громит, но противник не жалеет своих людей. Он наступает непрерывно, волнами. Мой третий полк встречает их гранатами и штыками. Ординарец говорит мне, что кровь буквально течет рекой. Полк потерял половину состава. Долго не продержится. Его атакуют десять свежих батальонов.

Генерал Мишич:

— Я могу вас только умолять: держитесь, люди. Держитесь до ночи.

Командир Дунайской дивизии первой очереди:

— Докладываю, что я вернул высоту восемьсот один. Уничтожен полк противника.

Генерал Мишич:

— Где это произошло, Кайафа?

Командир Дунайской:

— Мы дали им прикурить на Безымянной горе. Надолго им запомнится этот сербский пригорочек.

Генерал Мишич:

— Да, Безымянная гора, поросшая можжевельником. Можжевельником и вереском… А верхушка лысая… Ну дай вам бог! Продолжайте в том же духе! Что сейчас у вас происходит?

Командир Дунайской:

— Продолжаю наступать к Добро-Полю.

Генерал Мишич:

— Ты можешь их рассеять? По горам, по долам… Держись опушки грабовых лесов.

Командир Дунайской:

— Только что черт своей рукой приподнял туман, и мне открылись наступающие колонны противника. От Добро-Поля по мне ведут сильный огонь. Второй полк залег. Я послал им на помощь девятый полк с Шилькова гребня. Пока успеха нет.

Генерал Мишич:

— Я вас плохо слышу, Кайафа. Снаряды рвутся на линии.

Командир Дунайской:

— Сегодня ночью сумею отыграться, господин генерал.

Генерал Мишич:

— Так действуйте, Кайафа! Действуйте ночью, мать их швабскую! Наша ночь на нашей земле. Мы свое и во тьме, и в тумане увидим.

Командир Дунайской:

— Сегодня ночью я верну Градженик и Добро-Поле.

Генерал Мишич:

— Как солдат вы в этом уверены? Как командир?

Командир Дунайской первой очереди:

— Буду стараться. Буду стараться. А там кто знает, что господь даст.

Генерал Мишич:

— Что у вас попы делают, Кайафа? Попы, попы! Алло! Пусть попы тоже свое дело делают… Дайте мне Дунайскую второй очереди. Командира дивизии. Говорит Мишич. Чем вы заняты, Васич? Почему не даете о себе знать?

Командир Дунайской второй очереди:

— Обороняю Бабину Главу, господин генерал.

Генерал Мишич:

— Высокая, граб, буки. Редкие… Но грабов достаточно, насколько я помню. Чего вам удалось добиться?

Командир Дунайской второй очереди:

— Мы выполнили ваш приказ. Но еле-еле. Мне докладывают, — что противник перегруппировывается для новой атаки… Если повторится то, что было сегодня, я не в состоянии…

Генерал Мишич:

— Градженик и Добро-Поле мы потеряли. Сейчас у вас очень серьезное положение.

Командир Дунайской второй очереди:

— По передвижению огня я понимаю, что — у меня горит правый фланг. Из-за тумана и снега ничего не видно.

Генерал Мишич:

— Градженик и Добро-Поле мы должны вернуть к ночи. С вашим участием. Возвращаю вам через Раяц второй пехотный полк. И пускайте в дело восьмой.

Командир Дунайской второй очереди:

— Перебрасывать полки с места на место через все эти овраги и ложбины, по такому снегу и морозу — значит, попусту тратить силы, господин генерал.

Генерал Мишич:

— Я вас плохо слышу.

Командир Дунайской:

— Отрезай уши, пришивай к заду, говорят в народе.

Генерал Мишич:

— Совершенно верно, полковник. Именно так я руковожу сегодня армией. Беру у слабого, чтобы помочь тому, кто еще слабее. У самого слабого забираю для сильного, которого вот-вот одолеют. С позиции, которая пока не подверглась атаке, я помогаю той, что разваливается. Той, что рушится, приказываю обороняться любой ценой. После неудачной контратаки приказываю ее повторить. Там, где бегут, приказываю перейти в контратаку. Вот так я сегодня командую, вы меня поняли, Васич?

Командир Дунайской второй очереди:

— Доложили, что началась новая атака на Бабину Главу.

Генерал Мишич:

— Ну, ну! Теперь поступайте, как я приказал: помните насчет ушей!

Командир Дринской первой очереди:

— Докладываю штабу армии: гукошские позиции мы удержали. Из последних, нечеловеческих сил. Третий полк штыками и гранатами отразил в темноте наступление трижды превосходящего числом противника. Батальоны по численности равны ротам. Полегли командиры и студенты. Много раненых. Тяжело. Кровью залиты склоны и вершины.

Генерал Мишич:

— Передайте солдатам мою глубокую благодарность за их отличные действия и незабываемый подвиг, совершенный сегодня во имя самого существования нашего народа. Слава и хвала всем.

Командир Дринской первой очереди:

— Что мне делать с тяжелоранеными, которые замерзают на снегу? Поднимается ветер, генерал.

Генерал Мишич:

— Не знаю, Смилянич… Говорит Первая армия, Мишич. Прошу к аппарату воеводу Путника. Хочу, чтобы он с должным вниманием меня выслушал. Как меня слышите?

Воевода Путник:

— У вас был тяжелый день?

Генерал Мишич: