Время собирать камни

И лишь недавно, один молодой товарищ Александра Васильевича, раскрыл мне глаза, ткнув меня носом в мои заблуждения. Благосостояние страны, дорогой мой барон, оказывается, измеряется не богатством высших классов, а достатком низших. Идеальное общество не то, в котором нет богатых, а то в котором никто не кичится своим богатством среди вопиющей нищеты. С нами, или без нас, но господин Сталин и его друзья будут строить такое общество. Если мы встанем на их пути, то будем уничтожены так же беспощадно, как они уже уничтожили своих собственных товарищей, которые подняли против них мятеж. А если они еще и повесят Гучкова, как он того, несомненно, заслуживает, то я буду готов хоть каждый день пожимать руку Сталину, от меня не убудет. Кстати, — обратился Государь к моему спутнику, — У вас нет известий с вашего госпитального корабля? Как там Алексей? Как его самочувствие?

— Не беспокойтесь, Николай Александрович, — ответил тот, — болезнь у него в легкой форме, отторжения к лечебным препаратам нет. Одна инъекция в неделю, и он сможет жить жизнью обычного здорового человека. Заниматься спортом, жениться, завести детей…

На глазах у Государя выступили слезы, — Ах, Александр Васильевич, вы сняли камень с моей души. Передайте вашим докторам мою огромную благодарность. К сожалению, я уже не могу вознаградить их, как они того заслуживают. Но я и Александра Федоровна будем каждый день молить Господа об их здравии. Вот видите, барон, — Государь снова повернулся в мою сторону, — вот и еще одна причина, из-за которой я сотрудничаю с господином Сталиным и его друзьями. На кону жизнь моего единственного сына, и только они способны ее спасти.

Сказать честно, но из сказанного я почти ничего не понимал. Очевидно было лишь одно — Государь был не против того, чтобы невысокий рябой человек со смешным кавказским акцентом, потушил полыхающий по всей России пожар, и построил на ее развалинах свой, лучший, с его точки зрения, мир.

И тогда я для себя решил, что раз это так, то я не имею причин поступать иначе. В конце концов, если я верен своей присяге, то должен выполнять волю императора, неважно, отрекся он от престола или нет. Честный человек присягает только один раз, и от присяги его может освободить только смерть, или тот, кому он присягал.

Заметив мои колебания, Николай и Михаил переглянулись. Потом младший из братьев спросил меня, — Господин барон, а каковы ваши дальнейшие планы?

— Не знаю, — ответил я, — генерал Потапов отозвал меня из отпуска по болезни для получения дальнейшего назначения. Мне пока еще не известна ни моя новая должность, ни место дальнейшей службы.

— Очень хорошо, — сказал Великий Князь Михаил, — Просто замечательно. Моей сводной конно-механизированной группе, срочно нужен начальник штаба. Вы согласны занять эту должность? Местом же вашей службы будет самое горячее место германского фронта. Гарантировать могу лишь одно — скучно вам не будет.

Времени на раздумья уже не оставалось, погрузка заканчивалась. Я видел, что до отправления эшелона оставалось не более четверти часа.

— Ваше Императорское Высочество, — сказал я, — я согласен. Что я должен делать?

Михаил оглядел меня с ног до головы, — Ваш багаж при вас?

Я показал ему на маленький саквояж, вроде докторского, в котором возил за собой по фронтам необходимый минимум личных вещей, — Как говорили древние, Omnia mea mecum porto — Все свое ношу с собой.

— Ну и ладно, — махнул рукой Михаил, — мундир мы вам найдем, коня тоже. Ваши обязанности я вам объясню чуть позднее…

Пронзительно крикнул паровоз, и Михаил повернулся к брату и матери, — Бывай Ники, и ты Мама, не поминайте лихом, если что?

— К черту Мишкин, — ответил Николай и обнял брата, а Мария Федоровна украдкой приложила к глазам кружевной платок.

Великий Князь Михаил схватил меня за рукав, и мы поспешили к штабному вагону. Эшелон медленно набирал ход.

— Пусть будет все, как Богу угодно, — подумал я, запрыгивая на подножку, — как в Святом Писании говорится: "Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя"…

Часть 4 Рижский экспресс!

30 (17) октября 1917 года. 12:00. Петроград. Таврический дворец.

Капитан Тамбовцев Александр Васильевич.

Уф… Кажется выдалась свободная минута, и можно немного отдохнуть от дел. Пока наши военные и дипломаты занимаются вопросом перемирия с Германией, по ходу дела сокрушая аглицких "джеймсов бондов", мы, тыловые крысы, шуршим потихонечку бумагами, не высовываясь и не паля из револьверов с двух рук.