Время собирать камни

Последний из налетчиков, Шмуль, дико заорав, бросился вниз по ступенькам. Но, похоже, его там уже ждали. Я услышал насмешливый голос, который произнес: "Ну, что ты орешь?! Ты же мне всю рыбу распугаешь…". Потом раздался смачный удар, и все затихло. Я оцепенел от ужаса и поднял вверх руки. По ногам что-то потекло, и это явно была не кровь. Человек в черном, не сводя с меня черного зрачка пистолета, не спеша спустился вниз, подошел ко мне, и развернув меня лицом к стене легко ударил рукой по затылку. Мир вокруг закружился, словно в игрушечном калейдоскопе. Больше я ничего уже не помнил.

22(09) октября 1917 года 00:15, Петроград. 10-я Рождественская улица. Дом 17-а.

Лейтенант ГРУ Денис Михайлов.

В общем, повязали мы этих хваленых одесских налетчиков играючи. Правда, двое из них рыпнулись, и превратились в "груз 200". Одного, попытавшегося сбежать, прихватили ребята, подстраховывавшие меня внизу, а несостоявшегося генерального комиссара госбезопасности, которым, похоже, в этой истории Генриху Ягоде уже не быть, я взял вообще без шума и пыли. Видать, что он описался с перепугу от всего увиденного, и даже не пробовал сопротивляться. Я на всякий пожарный отключил его, и дал команду к отходу.

Двух живых ребята спустили вниз со всем бережением, а два трупа без особых церемоний за шиворот стащили по ступенькам, оставив две жирные кровавые полосы. А что делать? Не оставлять же их до утра под дверью квартиры Аллилуевых? Представляете сцену — утром выглянет хозяйка за дверь, а там сюрприз — в лужах крови два жмура. Вот умора будет!

Впрочем, дворник, убирающий по утрам лестницу, наверное, соберет на наши головы все проклятия, как русские, так и татарские. Тот-то нам всем завтра будет икаться!

А Ягоду мы тут же направили в НКВД, где его с горячим нетерпением ждала допросная команда, во главе с подполковником Ильиным и его коллегами. Некоторые из них Ягоду и некоторых его подельников знают уже не один год. Потому что, работали они еще в охранном отделении. И к нам пришли по зову сердца, видя, как новая власть наводит в стране порядок. Ждет их сегодня большая работа. А мы можем с чистой совестью и отдохнуть.

22(09) октября 1917 года 12:00, Петроград. Смольный. Заседание ЦК партии большевиков.

Тамбовцев Александр Васильевич.

Сегодня я получил приглашение, от которого не мог отказаться, поскольку это было приглашение от большевистского тандема Ленина-Сталина. Меня попросили поприсутствовать на внеочередном заседании ЦК РДСРП(б) в полном составе. Позавчера Каменев, Зиновьев, Ногин, Рыков, Бухарин, эти пятеро партийных деятелей правого толка, подали заявление о своем выходе из состава ЦК в знак протеста против отказа Ленина и Сталина от формирования однородного социалистического правительства, читай — возврата власти деятелям Февраля.

— Скатегтью догожка! — картавя сильнее, чем обычно, экспрессивно воскликнул Ильич, узнав о демарше "правых", — Пусть катятся к Гоцу, Дану, Цегетели и пгочим генегатам. К чегтовой бабушке, наконец! Плакать не будем!

Но экспрессия, экспрессией, а вопрос с "протестантами" надо решать, причем, официально и окончательно. В нашем прошлом с ними нянчились, как с малыми детьми, прислушиваясь к каждому их капризу. А в результате дело все равно кончилось стенкой в роковые для многих 1936-39 годы.

Ко всему прочему вчера грянул мятеж гешефтмахеров — последняя попытка вчерашних бундовцев и межрайонцев с помощью питерских люмпенов добиться власти. Ничто не ново под луной. В наше время вожди-"протестуты" используют в своих целях не менее быдловатый, хотя, по документам, вроде бы и образованный "офисный планктон". Ну, а тут в ход пошли обычные люмпены и маргиналы.

Правда, в наше время отношение к протестующим куда деликатнее, чем в семнадцатом. Их не рубят шашками и не косят из пулеметов. А их вождей не складывают рядками во дворе НКВД с целью последующего опознания и дальнейших похорон. Но нынешние грубые нравы имеют и свою положительную сторону — уцелевшие погромщики теперь поняли свое место в политическом раскладе, и долго еще будут вести себя тише воды, ниже травы. Ну, а обычный законопослушный обыватель, с тоской и тревогой глядящий на нынешнее смутное время, вдруг воспрянул духом, ожидая возвращения милого сердцу порядка с городовыми, дворниками и чисто вымытыми витринами дорогих магазинов.