Время собирать камни

 - Нет. Я даже не "авторитет", - усмехнулся Граф. - А кличку мне такую дали за мой талант рассказчика, которым я ещё в СИЗО воспользовался. Особенно все любили слушать роман Александра Дюма «Граф Монте-Кристо», который, кстати, я помню наизусть от первой, до последней буквы. Вот так, благодаря роману, я стал Графом.

 - Нормальный ход, - одобрительно засмеялся Горби. – Может, и нам расскажешь?

 - Расскажу, если успею. Скоро на этап выдернут.

 - Может, в «столыпине» в одну клетку попадём.

 - Вполне возможно, - пожал плечами Граф и уже сам обратился с вопросом к своему заступнику: - «Ну а тебя как кличут, парень»?

 - Меня зовут Руфат.

 - Откуда ты?

 - Из Бухары.

 - Красивый город, - мечтательно вздохнул Граф. - Бывал я там, и не раз. За что срок мотаешь?

 - Погранцы караван на тропе повязали.

 - Какой караван?

 - С опиумом и героином. Я его из Афгана в Союз доставлял.

 - И сколько же тебе отвесили за это?

 - Восемь лет.

 - Круто, - удивился вклинившийся в разговор, Горби. – Ты что, тонну наркоты на себе тащил?

 - Я не один был.

 - Всех повязали?

 - Всех, кого не убили.

 - Зону уже топтал, или только по пересылкам кочуешь? – пристально посмотрев на Руфата, на узбекском языке спросил Граф.

 - Полтора года в Экибастузе чалился, потом сняли с зоны и отправили на этап, - так же на узбекском ответил ему Руфат.

 - Это вы по-каковски базлаите? - спросил Горби.

 - По-узбекски.

 - Выходит, вы земляки?

 - Выходит, что земляки. Я в Ташкенте десять лет прожил, - сказал Граф.

 Звяканье ключей за дверью камеры прервали разговор этапников.

 - Сейчас начнут дёргать на этап, - сказал «Горби» и повернулся лицом к дверям.

 - Пора бы уже, - согласился с ним Граф. – Поезд на Комсомольск отчаливает вечером, а уже смеркается.

 Дверь распахнулась, и на пороге опять появился дежурный помощник начальника тюрьмы в сопровождении контролёров. Опытных, не впервые идущие этапом заключённых, интуиция не подвела. На этот раз два контролёра держали в руках кипы папок с личными делами этапников...

Глава 2. Этап

 ... Погрузка, наконец, закончилась. Вагон, снаружи очень похожий на почтово-багажный и прозванный в народе «столыпиным», рывком тронулся с места и покатился, вздрагивая и покачиваясь из стороны в сторону на стрелках, резко остановился, потом опять медленно покатился к вокзальному перрону, где был подцеплен к пассажирскому поезду сообщением Хабаровск - Комсомольск-на-Амуре.

  - А теперь, я думаю, пора бы уже и червячка заморить, - сказал Граф после того, как поезд, наконец, тронулся и все устроились на своих местах.

 - Морить-то его почти нечем, - сказал Руфат. – Кроме хлеба, сахара и селёдки ничего нет.

 - Живы будем - не помрём. Может, у малолеток что-нибудь со стола упало, - улыбнулся Граф.

 В камере-купе засмеялись. Все знали о чудачествах малолеток, их многочисленных «подлянах».

 - Дуркуют пацаны, сигареты в красной пачке - западло, со стола пайка упала, не поднимают, колбасу не едят, - вклинился в разговор молодой этапник, который, по всей видимости, сам недавно только перешёл из колонии для малолеток на «взросляк». – У них на эту тему даже стих есть:

 - «Сало, масло «западло»,

    Сигареты «Прима» тоже,

    Колбаса на хуй похожа», и так далее...

 - Дети – они и в лагере дети, - грустно усмехнулся Граф. – Наслушались рассказов о блатной романтике, напридумывали себе всякого…

 - Ничего, на взрослую зону придут, закончатся мамины передачки и посылки, сразу все «подляны» забудут, - авторитетно заявил Горби. – На голой пайке долго не подуркуешь.

 - Эй, пацаны! – крикнул молодой этапник и постучал в перегородку между камерами-купе. – Если есть чего вкусненького, то подогрейте соседей. У нас в хате авторитет постится!

 - Сейчас сделаем, - отозвались детские голоса за стенкой. – Будь спок.

 - Ну вот, братва, сейчас раскумаримся чем-нибудь, - удовлетворённо хмыкнул молодой этапник, заискивающе заглядывая в глаза старшим по возрасту, да и по рангу.

 "Вот так становятся «шестёрками»", - подумал Граф и, скользнув по молодому парню презрительным взглядом, отвернулся.

 ...На вечернюю оправку в туалет первыми стали выводить женщин. Как сквозь строй проходили они по узкому коридору вагона, ловя на себе жадные, голодные взгляды истосковавшихся по женским телам, мужчин. Большинство прямо прилипли к решётчатым дверям камер-купе.

 - Милая, «пульни сеанс»! – крикнул кто-то проходившей по коридору молодой женщине.

 - С картинками, в натуре! Век свободы не видать! – поддержал просителя сосед по камере.

 - Трусики покажи! – закричали в другой камере.

 - А ещё чего показать? – не поворачивая головы, спросила женщина.

 - Ковырялка! – звонкими голосами кричали малолетки. – Попробуешь пальчика - не захочешь потом мальчика!

 - Сопли утрите, - бросила малолеткам на ходу молодая, красивая женщина, потом снисходительно улыбнулась и, чуть замедлив шаг, подняла подол платья до пояса, оголив не только стройные ноги, но и бёдра, поражая этапников, прильнувших к решётчатым дверям камер-купе, мимо которых она проходила, белизной и размерами своих ягодиц.

 Восторженный, одобрительный рёв одновременно вырвался из нескольких десятков мужских глоток.