Время собирать камни

Из-за поворота выезжало знакомое авто, а за рулём я увидел знакомого мне человека. Это был он, изменившийся и постаревший, но всё такой же обаятельный и харизматичный. Он со свистом и шумом припарковался прямо передо мной, вышел из-за руля, раскинув широко руки в стороны и вскрикнув:

– Сколько лет, сколько зим!

Сцена встречи выглядела примерно также, как её изображают в сериалах по телеканалу «Россия-2»: мы долго обнимались, не понимая зачем, похлопывали друг друга по плечам и торсу, слегка переборщив, потому что мне было больно.

Валера был одет в голубую болоньевую лёгкую куртку без воротника и тёмно-синие джинсы. На носу плотно сидели огромные очки. Когда он вдруг начал плохо видеть? Лицо выглядело уставшим, будто он не высыпается. Волосы наросли на уши, хотя подстригаться он никогда и не любил.

– Давай садись на заднее, в кресло для детей, – начал с шутки Валера.

Я сел, конечно же, вперёд. Всю дорогу Валера шутил и готовил меня к тому, что дома ему многое нужно мне рассказать. Я всё ждал, когда он уже наконец-то перейдёт к тому, для чего меня вызвал, – к ремонту какой-либо техники бренда «Телефункен», чьим официальным сервисным представителем в нашей области я являлся. Так себе заслуга, но похвастаться иногда можно. Разговор вдруг резко стал удивительно грустным, Валера не к месту вдруг выпалил, уставившись в пустоту за лобовым стеклом. Перед этим он нажал на тормоз:

– У меня ведь мама умерла месяц назад, скоро сорок дней.

Я знал, как сильно он всегда переживал из-за мамы, поэтому постарался подобрать какие-то правильные слова. Сказал ему что-то типа «держись, крепись» и в этом роде. Это всегда очень сложно – сказать человеку что-то, что ему поможет. Ведь помогает, правда?

Ехали недолго, минут 5-7. Дом у него стоял на самом краю Горножилинска, ничем особенным среди прочих не выделялся. Во дворе лаяла собака, которая была на привязи. Для неё была выстроена будка, которая покрашена в цвет дома. Эдакий гостевой дом. Мы зашли в жилище моего друга. Я разделся, огляделся и присел на диван в ожидании чая, о желании испить которого я заикнулся ещё в середине пути.

Валера поставил чайник, начал рыться в холодильнике, нарезал колбаски, овощей и извинился за то, что «не прибрался ещё после ухода матери». Чайник вскипел моментально, засвистел, как гопник в тёмном переулке. Валерка разлил кипяток по кружкам, где уже лежали пакетики зеленого чая «Ахмат».

– Ты не думай, что я тебя из корысти позвал какой-то. Мне что-то правда так плохо стало, после того как мамы не стало. Семьи у меня нет, никого нет, я всё с ней крутился, вертелся, что свою жизнь пропустил, да и не жалею, не семейный я человек, как мне кажется. Может, ещё сложится с кем-то чего-то, а может, с ребёнком возьму. У нас вдов куча шарахается по городу. У кого спился муж, у кого в боевых действиях погиб, – затянул Валера свой долгий рассказ.

Я понимал, что ему надо выговориться, поэтому мелкими глоточками пил чай, рассматривал внутреннее убранство дома и слушал, как только мог внимательно. Он продолжил:

– Вот вроде бы и болела мать, а все равно неожиданно всё. Нельзя к такому подготовиться. Она и ходила плохо, зрение подводило, а все равно боевая была, всё что-то делала. Я ей говорю – сиди дома, а она уйдет куда-то, придёт поздно вечером. Одним словом, хозяйка. Последние несколько лет она уже и соображать стала плохо. Как это слово из анатомии? Деменция! Но что я ей, запрещать чего буду разве? Да кто я такой?

Её и в городе-то считали больной, хотя отчасти так и было. Я на работе, а она гуляет себе. Знаешь, какое её было последнее желание? Она попросила, чтобы я её камушки, которые она собирала по дорогам ходила, из пакетов в гроб и могилу вывалил. Я так и сделал. А знаешь, что необычно? Приносила Она целый пакет камней и гравия каждый день и сидела потом весь вечер, их разбирала. Некрасивые и кривые камешки оставляла, а симпатичными камнями, которые оставались, ямы засыпала на дорогах, что людям ходилось-ездилось комфортней. Камней некрасивых я накидал, как она и просила, да вот беда. Ещё четыре мешка осталось, куда девать, не знаю, да и выкидывать жалко, вроде как память.

Она последние полгода только и говорила о том, что старую часовенку у кладбища надо отреставрировать, чтобы люди снова ходить туда начали. Ну у меня скоплена была сумма большая, куда тратить её, я особо не знал, всё у меня есть, что для жизни надо. Вот я и решил мамину мечту исполнить, не говоря ей, передал деньги на ремонт отцу Митрию, а мама чуть-чуть совсем не дожила до открытия. На днях как раз окончили ремонт. Ребята из Азии за месяц всё сделали, рукастые они всё-таки пацаны. Красивая часовня. Мы с Митрием договорились, что на табличке будет большими буквами написано: «В память о Светлане Матвеевне Сысолятиной». Думаю, ей было бы приятно. Но ведь совсем чуть-чуть не успели.