Время собирать камни

— И лучше они будут такими военизированными, чем обдолбанными подонками или девицами легкого поведения на окружной автодороге и с татуировкой какой-нибудь хрени на полспины, — заметил Пасечников.

— Золотые слова, Денис Александрович, — одобрительно отозвался Ермолаев. — У нас ведь нет инвалидов? Ну а раз так, дело найдётся всем. Те же гражданские должны будут приобрести полезные обществу профессии. Чтобы ни одна… Кхм-гхм… Не сидела на шее трутнем. Вот потому всех этих либерастов-пацифистов я на дух не переношу — одно гнильё. Наплодили наркоманов и проституток, которые рожают непонятно кого, а ты корми их. Раньше если и были инвалиды, но не в таком же количестве.

— Здоровый дух в здоровом теле, — согласилась с ним Мочалова.

— Я уже не знаю, что и делать, Олег Петрович, — пожаловалась Захарова.

— В чём проблема, Аня?

— У меня двести четыре заявки в роту юнармейцев. Это помимо моих сто двадцати. Тамбовчане, оренбуржцы, сербы. Вал заявок пошёл на прошлой неделе — сразу после драки.

— Олег, ты как смотришь, чтобы разделить роты с супругой? Надо помочь.

— Понял, Олег Петрович, — кивнул Захаров-младший.

— А я тогда заберу Василия Паршина, — усмехнулся Захаров-старший. — Пацан — оружейник от бога. По два раза ничего объяснять не приходится. Сербскую М-91[20] сам додумался как правильно разобрать, чтобы почистить, и мне показывал.

— Это ещё что, — усмехнулся капитан Смагин — вот младший сержант Мочалов — этот нам всем фору дал с рациями. Я уж молчу об эпизоде в Бэрске — там он нам первый раз показал класс, а на недавних учениях, что было… Вот кто его надоумил старую технику использовать? Наша вся колом встала, а братишки из Первой Отдельной на старой нам, взрослым, сто очков фору дали и пришли первыми. Парни потом кипятком плевались на наши рации.

— Ну, учу его потихоньку, — усмехнулся Мочалов-старший. — Хотя тоже до всего сам доходит — если только чего не знает, тогда да — приходит, но за советом.

— Серёжа, Алёна, — покачал головой генерал. — Ваш младшенький скоро всю связную технику под себя подомнёт. Мне Брошкин докладывал, что его связисты уже в конец оборзели — чуть что, сразу к младшему сержанту бегут. Нет, они, конечно, не безрукие, но у него явно талант. И этот талант надо поднимать выше. Месячишко ещё побегает младшим, а потом дам полноценного сержанта. Заслужил.

— Олег Петрович, — взмолилась начмед — он же ещё мальчишка. Ему учиться надо.

— Николавна! Вот ты мне скажи, как на духу, чему ему учиться, а? Химии? Она ему нужна как собаке пятая нога. И биология туда же. Физкультуру и в роте подтянет, про трудовое обучение я и вовсе молчу. Математику? Так он антенны на рации переделывал на коленке. И что, там математические расчёты не нужны? Или ты ему высшие материи собралась преподавать? Сама? А то у нас таких учителей нет. Дай срок, таким вот парням и девушкам выправим к совершеннолетию документы и вперёд по основной специальности. Пойми, жизнь такая пошла. Нет у них детства, как такового, понимаешь? Нет. И не они в этом виноваты, а мы, точнее — наше поколение, допустившее эту грёбаную Чуму.

— Алёна Николаевна, я здесь согласна с Олегом Петровичем, — заметила Милица. — Мальчик очень способный. Я до сих пор вспоминаю его квалифицированную работу в Бэрске. Он — профессионал.

— Что там за заминка у них с музыкой? — приподнялся со своего места генерал. — Илья! Ну что там у вас?

— Минуту! — откликнулся он. — Вы, тарщ генерал, недавно интересовались о нашей строевой песне, так мы хотим вам спеть её оригинал.

— Ну, давай! — махнул рукой Олег Петрович.

Нас хотят уничтожить, с землёю сравнять,
На костях наших справить пир!
Хотят Россию прогнуть, под себя подмять,

Против нас настроен весь мир!
Эти трусливые псы лают из-за угла
Всё пытаясь нас напугать.
И суют свой нос в чужие дела,
Но нам терпения не занимать!..[21]

К моменту начала припева молодые десантники обнялись в одну линию, образовав длинный серпантин, и стали покачиваться в такт песни:

А мы не встанем на колени, не прогнёмся!
Мы русские, а значит — не сдаёмся.
Нам никакой не страшен враг,
Ведь медведь не боится собак!

— Товарищи офицеры! — генерал встал и за ним поднялись все военнослужащие, сидящие за столами. — Такую песню нужно слушать стоя.

Почти четыре минуты за столами стояла полная тишина. Алёна и Милица не выдержали и пустили небольшую женскую слезу.

— Вот такие и должны жить в той стране, которую мы воссоздадим на обломках старой, — с комком в горле глухо сказал Ермолаев.

— Какие они молодцы, Олег… — осторожно убирая с глаз капающие слезинки, проговорила Бранкович.