Время соборов

Однако движение навстречу реализму не пересекло определенных рубежей. Если человеку предназначено исследовать окружающий мир, он должен это делать для того, чтобы лучше узнать все многообразие сотворенных существ и установить место, которое Бог отвел каждому из них. В школах учили, что каждое создание неповторимо, уникально и принадлежит к определенному виду, идеальный образец которого существует в Божественном разуме. Украшая собор, художник должен показать этот удивительный образец, а не случайные формы, так или иначе искажающие его. Следует как бы дать отстояться зрительным впечатлениям и проанализировать их при помощи разума. Божественная мысль, как и человеческая, следует логике. Формы, порождаемые ею, имеют отражения, подобно тому как это происходит при игре света, то есть следуя законам геометрии. Когда Виллар де Оннекур заносил в свои тетради наброски животных, движущихся фигур, людей, которые борются или играют в кости, то строил изображения при помощи углов, прямых, дуг, словно выстраивая архитектурное целое собора. Через эти рациональные рамки под пеленой случайного открываются скрытые структуры, которые и есть для богослова истинная реальность. Геометрия подчинила себе готическую иконографию, быть может, с большей жесткостью, чем романскую. Новшеством было то, что теперь она служила не вымыслу, а восприятию; особое внимание начали уделять соблюдению истинных пропорций. Теперь задачей геометрии было наделить каждую фигуру идеальным строением, которое в соответствии с Божиим замыслом поднимало образец надо всеми видимыми глазу созданиями.

Кроме того, отдельные изображения теряли смысл. Мэтру, руководившему работами, следовало составить из них ансамбль, в котором бы они сочетались друг с другом, были соединены в определенном порядке и представляли завершенную картину тварной вселенной. Природа едина, как и Бог, создавший ее, и собор должен представлять ее как единое целое. Декор храма не может быть случайным набором украшений. Он должен быть исчерпывающим перечнем творений, образом единства, некой «суммой творений». Для Алана Лилльского Природа, «наместник Всемогущего Бога», была многообразным отражением божественной простоты. Эта теория подразумевает родство всех элементов сотворенного мира, предполагает гармонию в отношениях между ними. Реализм, на путь которого вступило искусство Франции, — это реализм, затрагивающий самую сущность вещей, не единичных случаев, но целого. Искусство, стремящееся к ясности, учитывает иерархическое устройство мира, описанное Дионисием. Оно помещает каждый элемент универсума, каждое небесное тело, царство, тип, вид на предназначенное ему место. Искусство становится организующей силой целого. «Природа Божия по установлению сохраняет все вещи в определенном порядке, так, что все они находятся в строгом соответствии друг другу, каждая сохраняет свою особую чистоту, даже вступая во взаимодействие с другими». В этом определении святого Фомы каждое слово служит ключом к пониманию готической эстетики. Данте подхватил и продолжил эту мысль:

...Всё в мире неизменный

Связует строй; своим обличьем он

Подобье Бога придает вселенной.

Для высших тварей в нем отображен

След вечной Силы, крайней той вершины,

Которой служит сказанный закон.

И этот строй объемлет, всеединый,

Все естества, что по своим судьбам —

Вблизи или вдали от их причины.

Они плывут к различным берегам

Великим морем бытия, стремимы

Своим позывом, что ведет их сам[127].

Художник должен был теперь стремиться к тому, чтобы передать всю полноту изображаемого явления: «Отсеченное от совершенства творения отсечено от совершенства самого Господа» (святой Фома Аквинский).