Время соборов

Окруженные каролингским лесом города мало-помалу исчезали. Расчистка новых земель вернула их к жизни. Быть сеньором, светским или церковным, означало жить в роскоши — в этом состояло отличие от остальных. Хозяева крупных земельных владений носили самые богатые одежды. Они желали, чтобы на пирах им подавали хорошее вино и заморские яства. Разбогатев благодаря развитию сельского хозяйства, они смогли потакать своим желаниям. Попутно они помогли встать на ноги владельцам кораблей, «купцам-мореходам», плававшим вверх и вниз по Сене, Уазе, Эне и Марне и стремившимся к парижским набережным. Торговцы винами, пряностями, пестрыми тканями процветали; с конца XI века на дорогах Франции появились итальянские купцы; шестьюдесятью годами позже в Шампани наступил расцвет ярмарок, которые в скором времени превратились в главные перекрестки большой европейской торговли. В то время купцы были, как правило, странствующими искателями приключений, но склады предпочитали держать в городах. Торговцы притягивали в города народ. На северных окраинах Галлии римляне основали мало городских центров, да и те растворились в варварской среде, так и не сумев возродиться. Поселения без прошлого возникали здесь на лучших местах — близ монастырей или замков. В центре Франции древние римские города встречались чаще и оказались более живучими. Торговцы обосновались у их стен. Новый квартал разрастался на набережной, вдоль которой по реке тянули баржи, или вокруг рыночной площади. Он расширялся в течение всего XII века — рост его находился в прямой зависимости от успехов торговли. В мрачных хижинах, построенных из прутьев и глины, втайне накапливались сокровища. На смену земле, осязаемому богатству прежних сеньоров, пришли движимые ценности, которые приходилось прятать от сборщиков налогов. В зависимости от того, как повернется удача, монеты, слитки, ящики пряностей приносили прибыль, используясь в операциях обмена и ссудах под залог. В этих тайных сокровищах епископ и капитул, хозяева города и его окрестностей, черпали средства на перестройку собора.

Собор выглядел обветшавшим. В течение всего X века, пока норманнские пираты совершали набеги на этот край и опустошали его, строительство здесь почти не велось. Не строили и в XI веке, пока шло медленное возрождение деревни. Теперь же начался приток денег. Каноники заключали сделки, старались как можно более выгодно продать зерно и вино, производимые в их владениях и поступавшие в виде десятины. Они увеличивали налоги с порта и рынка, приносившие немалый доход, невзирая на незаконный провоз товаров. Горожане были их «людьми», то есть подданными, обязанными платить сборы и подати. На какие бы хитрости они ни пускались, чтобы скрыть достаток, было известно, что деньги у них водятся. Церковные сеньоры выжимали из них все, что могли, отбирали бочки с вином и тюки шерсти. Они вытягивали часть сбережений у горожан, с каждым днем становившихся многочисленней и состоятельней. Иногда те сопротивлялись. В мятежах, посреди насилия формировалась коммуна, боевое сообщество. Случалось, что восставшие убивали нескольких каноников или даже епископа, но в конце концов все приходили к согласию. Договор даровал городу вольности. Обещал меньше произвола в поборах. И в конечном счете всегда усиливал власть соборного духовенства над городским богатством.

Богатство текло в епископскую казну и другим, быть может еще более мощным, потоком — через пожертвования. Совесть у купцов была неспокойна. Они всё время слышали, что «ни один торгующий не может быть угоден Господу», потому что наживается за счет своих братьев. В XII веке во Франции по-прежнему считается смертным грехом получать прибыль от торговли. С приближением старости деловой человек, беспокоясь о душе, желал искупить грехи, щедро одарив какой-нибудь монастырь. Сделать это он мог совершенно свободно, поскольку его сбережения принадлежали только ему и не считались, как недвижимое имущество знати, достоянием всего рода, члены которого сплачивали ряды, чтобы не растратить богатство, и постоянно оспаривали у духовенства слишком щедрые дары своих предков. Некогда сельская знать не скупилась на пожертвования — на этих дарах укрепилось могущество монастырей. Теперь же аристократия становилась прижимистой. Во времена Людовика VII и Филиппа Августа река благочестивых подношений потекла от разбогатевших горожан. Чаще всего это были деньги, а не земли; монеты из лавок ремесленников и менял попадали в руки епископов и каноников. Кроме того, затевая строительство нового собора, прелат мог многого ожидать от короля, который делал пожертвования с необыкновенной щедростью. Иногда епископ был родным или двоюродным братом короля и почти всегда — его другом. Он старался устроить в богатый приход сыновей королевских вассалов и клириков королевской церкви. Королю ни в чем не было отказа. Таковы причины, приведшие к тому, что во Франции почти одновременно было возведено множество соборов.