Время созидать

Саадар оглянулся на оставленные позади светлые улицы Бронзового и Железного колец. Не очень-то беспокоятся сановные господа о таких вот выгребных ямах, тут и стража-то лишний раз не пройдет. А вот ему выбирать не приходится – на хорошую комнату деньги еще заработать надо.

Он остановился напротив дома, где снимал угол под самой дырявой крышей.

Из полуподвального оконца кабака скудный свет падал на подгнивший деревянный настил. Внутри, в слоистом табачном дыму, пили и дрались, играли в кости и снова пили. Пьяные выкрики долетали до него, приглушенные звонким стуком дождя.

В низкий зал набилось множество разного люда, было шумно, дым стлался под потолком. В огромном очаге жарился на вертеле поросенок, истекая жиром. Могучая смесь запахов жарящегося мяса, чада, пота и немытых тел оседала сальным послевкусием на языке.

Саадар протиснулся в самый конец, где было чуть свободнее, нашел себе местечко за столом. С сожалением расстался с несколькими монетами. Хорошо хоть, еда оказалась вполне сносной, не подгорелой и не жесткой, щедро залитой чесночной подливкой – видать, мясо несвежее или вовсе не свинина, а собачатина – и то в лучшем случае…

Он ел, но краем глаза следил за тем, что творится вокруг. Слушал разговоры. Возможно, узнает чего интересное: задерживаться на стройке он не собирался. Платили там действительно скудно, и все деньги уходили на оплату комнатушки да на немудрящую еду. Саадар же надеялся на занятие более привычное – наняться в охрану или, может, вместо какого-нибудь мальчишки ввязаться в драку на шпагах или пистолетах. Но двое соседей, что орали громче остальных, обсуждали какие-то другие дела.

– Мерзкая работенка, я тебе скажу. Целый день говно это за собаками собирать. Зато платят в дубильнях хорошо. Не жалуюсь! Раз в каждое пятидневье хожу Маллару молитву вознести. И новый сюртук купил себе!

– Это чего. Работка как работка. А мне приходится трупы вылавливать из каналов. Слышал? Вчера троих туда… Важные шишки были. А все – того!

Оба захохотали, едва ли не согнувшись пополам.

– А что, не боишься, что «Рука» тебя словит и тоже – того? Говорят, в прошлое пятидневье эти ребята резню устроили. Из сточных труб дерьмо текло пополам с кровищей.

– Я их не видал, – протянул тот, что рассказывал про трупы. – Байки это.

– И город? Который в катакомбах? Тож не видал?

Его собеседник разочарованно что-то промычал в ответ.

Но Саадару стало интересно. Про катакомбы и на стройке болтали: что, мол, в этих катакомбах люди живут. Беглые преступники, каторжники. В это Саадар верил охотно – где-то ведь надо всем им обитать? А Застенье и так кишело ворами да попрошайками, как плащ бродяги – блохами.

Еще говорили – и уж на это он только смеялся, – что живут там оборотни. И другая нечисть. И вся она под городом, под этими красивыми дворцами и виллами сенаторов, только и ждет случая, когда можно будет полезть отовсюду, из каждой дыры.

– Эй, приятель, сыграть с нами не хочешь? – К нему обернулся один из тех двоих. Наверное, увидел, что он слушает. Или просто совпадение…

– Во что? – без особого интереса спросил Саадар.

– В кости.

Не успел он оглянуться, как младший из них – рыжий с перебитым носом – уже доставал затертые кости и карты. Второй – лысый – ухмылялся.

Удача сама шла в руки. Саадар чуял это. Еще пятидневье назад он неприкаянно шатался по городу, а теперь – и работу нашел, и лишняя монетка имелась.

А удачу – хитрую Ретту – надо было ловить за хвост.

– Давайте, чего б не сыграть! Дело!

Саадар нарочно говорил, как будто уже захмелел, хотя зорко следил за тем, что делают те двое.

– А ты, никак, ветеран? – спросил лысый. – Что, небось, хорошо вам сейчас? На казенных харчах? Сенат вам пенсию немалую положил, а?

– Угу, – кивнул Саадар. Пенсия! Он усмехнулся про себя. Если жалкую выплату, которую он получил, уходя из армии, можно назвать пенсией…

Сенат врал. И самое худшее, что ему верили. Разумеется, верили, ведь Рутен слишком далеко, а возвращались оттуда слишком немногие… Сенату удобно называть ту войну освободительной и праведной, хотя не было ни того ни другого. Врал Сенат о том, что заставило командармов отозвать солдат с полей сражений. Врал о рутенских мятежниках, за которыми встал призрак далекой, но почти всесильной Алмарры с ее воинами-магами. Об оружии, которое этот призрак им дал.

Не было у рутенцев никакого иного оружия кроме собственной храбрости и умелых командиров, и родной земли под ногами.

– Ну вы и храбрецы! Баба твоя гордится, небось? Что ты Рутен прошел? – Лысый хлопнул его по спине, выражая одобрение.

– Угу, – кивнул Саадар. И сжал кулак. Но лысый то ли не заметил, то ли решил, что это ничего не значит. И продолжил:

– И я бы пошел, но туда кого попало не брали! А ты, я смотрю, шишкой был?

Саадар запоздало вспомнил, что не подумал снять медные бляхи с ремня.

– Угу. Мой ход.

– Чой-то ты неразговорчивый! – хохотнул лысый.

– Я не любитель болтать. – Саадар кинул кости. – Тем более о Рутене. Так что извиняйте.

Ему не везло – три медяка уже ушли лысому. А тот, опьяненный вином и удачей, не хотел молчать.