Время созидать

Но думать об этом нет времени. Тильда огляделась: рухнула северо-восточная стена, прихватив часть восточной, внутренняя колоннада, которая должна в будущем поддерживать свод, тоже не устояла во многих местах. Семь лет работы… Семь лет!

– Маллар всемилостивый, вы живы! – Тильда обернулась на этот голос и увидела плотника Мориса. Струйка крови пересекала его лоб, и одежда была разорвана.

– Да. Спасибо… вы…

– Я выполнял то, что должно, – ответил Морис. – И сейчас буду делать то же.

Он наклонился над человеком, чью руку заметила Тильда, простер ладонь над ним и что-то прошептал. Человек перестал стонать, и выражение муки сошло с его лица.

Тильда совсем не удивилась, что среди ее людей есть тот, кто наделен силой Маллара.

– Ищите… раненых… – Она поймала кого-то за рукав, это оказался старший каменщик, перепуганный до дрожи, но целый и невредимый. Тильда указала на арки, которые должны были поддерживать свод.

– Там опаснее всего. Ищите там… Быстрее…

Каменщик смотрел на нее ошарашенно и непонимающе.

– У вас там… – он дотронулся до лба. Тильда повторила его жест и ощутила что-то горячее и мокрое. Но почему-то боли не было, или ей так казалось. Может, это вовсе не ее кровь?

– Я что вам сказала? Вытаскивайте раненых! – Голова гудела, но соображала она хорошо. А еще прекрасно помнила землетрясение в Ларте, которое видела пятнадцатилетней девочкой. Мужчина кивнул, подошли еще несколько человек, и Тильда стала давать им указания своим обычным голосом, показывая, что все обязательно будет хорошо. Наконец-то они поняли, что от них требовалось, и работа по спасению закипела.

Она словно шла по полю страшной сечи. Те, кто смог самостоятельно выбраться, отползали, отходили в разные стороны, как белые призраки, покрытые каменной крошкой, в разодранной или почти целой одежде. Строители споро растаскивали завалы, и Тильда стала помогать им, насколько хватало сил, отвергая все попытки увести ее подальше от разрушений. Кровоточили порезы, но Тильда понимала – она нужна людям, нельзя поддаваться усталости, нельзя просто сесть на землю и закрыть глаза и уши. Тильда объясняла, как не навредить лежащим под камнями людям, как правильно поднять блоки, чтобы не вызвать падение других. Наравне со всеми таскала битый камень. И не сразу вспомнила про Дорана Айхавена.

Недалеко, там, где торчало несколько уцелевших колонн, маячили одетые в темное люди. Тильда подошла к ним и увидела министра, который лежал без сознания. Рука его была неестественно вывернута, дублет в крови и пыли, лицо превратилось в сплошной кровоподтек. А рядом… Тильда содрогнулась всем телом и порывисто опустилась на колени. Мастер Руфус лежал рядом, бледный и как будто мертвый.

Ужасающая несправедливость жизни пронзила ее. Она смотрела с ненавистью в лицо Дорана Айхавена, но не могла ни плакать, ни злиться – все ушло, как будто смытое волной, оставляя только пульсирующие сгустки боли.

Кто-то резко поднял ее за плечи, она ощутила прикосновение холодных пальцев. Стражник стоял перед ней, неумолимый и непоколебимый, как черная скала.

– Госпожа Тильда Элберт, вы арестованы до выяснения обстоятельств.

– Каких обстоятельств? Арестована? – Тильда убрала с лица мокрые волосы, отерла заливающий глаза пот. – Я требую официальных бумаг от Судейского ведомства.

– Извольте. – Мужчина протянул ей какой-то документ. – Разрешение на ваш арест подписано господином Нарро.

Тильда не стала спорить дальше – в конце концов, она страшно устала и валилась с ног, и покорно дала себя увести, но когда в последний раз оглянулась на разрушенный храм, то увидела, как в лучах солнца тускло и голодно блестит над обрушившимися стенами купол Канцелярии, похожий на жирную самодовольную жабу.

4

Никто не посмел связать Тильде руки, не заставил идти пешком до Жемчужного кольца. С ней были предельно вежливы и обходительны и даже выделили закрытую карету без гербов.

В экипаже она откинулась на неудобную спинку сиденья и закрыла глаза. Пару раз пришлось останавливаться – ее мутило от тряски, мерзкий ком застрял в горле. И тогда из душного мрака выплывали лица конвоиров – молодых, совсем еще юнцов.

Они смотрели с молчаливым сочувствием и любопытством.

Тильда отвернулась, чтобы не видеть эти внимательные лица, сжала зубы, глядя в окошко на высокие стены богатейших домов столицы, но все это искривлялось, плыло перед глазами. Тонуло в какой-то страшной темноте, в которой только – горячая пульсирующая боль.

Казалось, вот-вот наступит пробуждение, но его все не было. Не было целительного света утреннего солнца, и впереди – лишь мрак, ничем не озаренный. Люди мертвы, ее люди, те, кого она знала, с кем разговаривала изо дня в день, с кем делила свою жизнь!.. Мертвы по ее вине. А остальные – покалечены, лишены работы…

О Созидающий и Разрушающий, как же верить, когда верить невозможно, когда собственное детище становится обломками камня, когда то, во что вкладываешь силы и душу – не существует более?..