Время стрелять

Из кино вдвоем поздно вечером
Шел прекрасно одетый пижон,
А навстречу ему с переулочка
Неизвестных три типа идут.[4]

— А фто, муфики, наф опять на этот долбаный хавод хагонят или там ухе вфех барыг грохнули? — взорвался Рашид. — Говорят, наф дахе по телевифору покафывали!

— Ну, это вы, уважаемый, несколько не по адресу обращаетесь, — Марк достал платочек, белевший в его нагрудном кармане, и церемонно промокнул губы. — Насколько мне известно, вы у нас — старший, и кому, как не вам, знать о дальнейшем раскладе?

— Да, Старый, ты тут чего-то недоработал, — посмотрел на просвет содержимое своего бокала Дмитрий. — Сегодня, кажись, ничего не плавает?

— Мужики, вы особо-то на эту тему не прикалывайтесь, у Геродота там все-таки батяню замочили, — сурово набычился Еремей. — Давайте как-нибудь потом без него посудачим?

— Точно! — подхватил Андрей. — Что вы, бойцы, в натуре, совсем уже ни бельмеса не соображаете?

Перед столиком возник официант, поставил закуски и водку, пожелал приятного аппетита и хорошего настроения и удалился.

— А я флыфал, что у него с отцом были хреновые отношения, — продолжал начатую тему Мясигин. — Типа того, что они вообфе никак не обхалифь.

— Да мало ли что ты слышал, Рашид! — Уздечкин повысил голос. — Как ни крути, а отец-то в жизни все равно один, пусть даже любой чмошник, а другого-то ты себе не настругаешь, как Буратино! Тоже ситуевина, да? Детей себе можно до дуры наделать, а родителей не дано!

— Ну почему же? — слегка закатил глаза Клептонян. — А духовный отец? Скажем, учитель, тот же сэнсэй? Или приемный отец? У вас, христиан, кстати, еще и крестные отцы есть.

— Да нет, Марик, это все же не совсем то, — начал активно жестикулировать над столом Валежников. — Ну отец-то, точно, только один может быть, то есть такой вот, как бы настоящий, а не тот, там, который тебя учит кулаками махать или на крещение придет. Это же кровный отец, даже как еще правильно говорят: единокровный, значит одной с тобой крови.

— Ладно, пацаны, глохните! — крупно моргнул Таранов. — Сидером возвращается.

Геродот вновь занял свое место, достал сигареты и закурил.

— А я тоже так понял, что на заводе мы больше не нужны! — округлил глаза Еремей. — Да и было-то там от нас толку как с козла молока. Вы прикиньте: народ с вольтами носится, а мы с этими резиновыми самотыками расхаживаем — грамотно, да? Не знаю, как кому, а лично мне так и в нашей больничке вполне вольготно.

— Я вас очень понимаю и в общем-то, мягко говоря, по-доброму вам завидую, — Клептонян тихо засмеялся собственной шутке. — Если бы мои часы скрашивала та особа, чей чести вы удостоены…

— Ты фто, офуел?! — Мясигин ожесточенно заколошматил заметно набитыми костяшками пальцев по лбу, блестевшему от пота. — У нее хе тофе папафу грофнули! Ну, этого, Фафыпного Титомира, или как бифь его там?

— Тита, а не Титомира! — демонстрируя прожевываемую пищу, закричал Таранов. — Тита Львовича!

Официант принес горячее и начал обслуживать шумную компанию. Рашид воспользовался образовавшейся паузой, встал из-за стола и направился в сторону игорного зала.

— Ты что, камикадзе? — бросил Уздечкин вдогонку Мясигину. — Хряпни еще стопарь для храбрости!

— Да Старый у нас и без стопки на любого зверя пойдет! О таких людях благодарные потомки слагают легенды! — Марк многозначительно покивал непропорционально крупной головой. — Я полагаю, что именно Рашид сегодня поймает Людоеда Питерского. Я, можно сказать, на него надеюсь!

Бойцы ООО «Девять миллиметров» оживленно приступили к горячему, а на сцене в это время хулиган-марионетка затянул новую песню:

Когда я коммерческим мальчиком был,
Военную службу до смерти любил!
Кресты и медали блестели на мне,
Московские шмары цеплялись ко мне!
Мать свою зарезал, отца я зарубил,
Сестричку-гимназистку в колодце утопил!

— Муфики, кого я фейфаф видел, угадайте? — Мясигин стремительно подошел к друзьям и заговорщически поднял палец. — Да вы мне ни ха фто не поверите! Нет, идите-ка фами похырьте! Ну, кто у наф фмелый? Марик, давай ты первый!

— А что сразу я, Старый? Ты чего? — Клептонян свел густые черные брови, очень выразительные на его бледном лице, но тотчас улыбнулся. — Как что — сразу Марик! Комсомольцы-добровольцы!

— А что стряслось-то? Наехали? — Уздечкин оторвался от еды. — Пойдем разберемся?

— Ефли бы! Там… Да ну, это профто бред! — Мясигин достал платок и аккуратно осушил взопревшее пространство над верхней, заметно выдающейся губой. — Там Тимур Афбефтович, Нафатырь, Тунгуфкий и Брюкин в фале фидят, балдеют и на телок фмотрят, а телки уфе фтриптиф покафывают! И этот там тофе, Руфлан, который с фоны фбефал!