Время светлячков

Хотя Лара не видела её лица, но почувствовала по голосу, что девочка самодовольно улыбается.

— А откуда ты знаешь, какой ритуал мне нужен?

— Тамара сказала мне, она всё знает.

— И ты уверена, что он поможет?

— Конечно, — сказала Тая вдруг изменившимся голосом, в котором звучала холодная уверенность взрослого человека, знающего своё дело.

Лара даже засомневалась, что общается с ребёнком.

— Сколько тебе лет? — спросила она.

— Тринадцать.

— Где ты живёшь? В этой деревне? Ты учишься в школе?

— Давай не будем говорить обо мне, — сказала девочка твёрдо, — сосредоточься на своём желании. Ты должна быть готова к тому, что последует.

— А что последует? — со страхом спросила Лара.

— Это приворот, — Тая вдруг остановилась и обернулась, глядя Ларе в глаза прямым немигающим взглядом.

Серые глаза девочки излучали холод, который словно проникал в тело и, в отличие от жаркой волны, вызванной мечтами о Яре, вымораживал всё внутри.

— Это серьёзный ритуал, — продолжала Тая, и курица в её мешке вдруг закудахтала громко и отчаянно, — мы будем делать его на кладбище и использовать помощь мёртвых. Можно было сделать иначе, но мы с Тамарой знаем, что тебе нужна сильная магия. Ты не играешь, у тебя всё по-настоящему. Между тобой и этим мужчиной идёт связь со многих жизней, которая несёт в себе нечто важное — важное не только для тебя, но и для нас. Я пока не понимаю, но, кажется, начинаю понимать. То, что горит между вами — это ключ.

— Горит?

— Да, — взгляд девочки вдруг стал отрешённым; прищурившись, она смотрела куда-то в тёмное небо словно в трансе, — я вижу огонь, много огня. Он сжигает все препятствия на вашем пути, в нём рождается нечто… такое, над чем не властно ни время, ни смерть, ни страдание — то, что победит всю боль этого мира. Истинное знание, превосходство женского начала, восполняющее свою гармонию и завершённость через подчинение и использование мужской энергии. Да! Это будет величественно и прекрасно, мы знаем. Ты подаришь миру новое откровение, новую религию, новый духовный путь, не похожий ни на что, бывшее прежде! Ты не зря трудилась, женщина, и не зря столько жизней ждала! Ты достойна стать покровительницей, матерью для всех нас, и ты будешь учить других, поведёшь за собой! Ты создашь учение, которое подарит нам утраченный рай!

Лара стояла, заворожённая, удивлённо моргая.

Тая вдруг замолчала, вздрогнула, вновь становясь обычной девочкой, надвинула капюшон на глаза, достала из кармана красную свечу и зажигалку и подала Ларе.

— Вот, возьми, — сказала она своим обычным голосом, — зажги и освещай путь.

Снег был такой, как тогда, когда они с Яром остались одни во всём мире. Лара вспомнила их встречу во тьме с фонариком, горевшим у него на лбу, ватник и смешную шапку-ушанку, как она ставила ноги в его следы, тепло огня печи, баню, сосульки, сугроб, в который он бросил её, смеющуюся, нагую, такую наивную и живую, каждой клеточкой кожи желающую его и каждой вибрацией исстрадавшейся души жаждущую счастья… глотки горячего чая, тепло и уют дома, блаженство распаренного тела, его близость, нерешительность, а потом — жаркие объятия во тьме.

Лара вздохнула судорожно, и слёзы заблестели на её глазах. Чёрные локоны растрепались, на них лежал иней, и сама она была снаружи — как снежная заиндевевшая королева во тьме надвигающейся зимней ночи, а внутри горел пожар, сметающий все сомнения…

Лара наступала в следы девочки, решительно идущей впереди. Её размер был больше, и на девственном снегу оставались лишь отпечатки её подошв.

Фигурка в чёрном капюшоне остановилась у свежей могилы, чернеющей землёй, припорошённой снегом. Букеты увядших, потемневших цветов торчали из одинокого холмика. Тая положила на землю завязанный пеньковой верёвкой мешок, достала из кармана ещё несколько красных свечей и поочерёдно зажгла их от пламени огарка в руке у Лары. Кудахчущий мешок катался по красноватому в отблесках пламени снегу, собирая на себя белую крупу. Почему-то Ларе больше не было страшно.

В кронах деревьев под самым небом зашумел ветер. Снежная пыль летела лёгким туманом и опускалась на землю вокруг. Пламя свечей трепетало, но не гасло. Отпечатки следов Таи очертили могилу кругом. Она вернулась и остановилась рядом с Ларой. Из бездонных карманов чёрной куртки достала кружку и небольшой топорик, обернутый газетой. Развернула газету, металл лезвия блеснул в пламени свечи. Девочка улыбнулась.

Быстрым движением она перерезала веревку и достала чёрную курицу за шею из мешка. Сунула тело бьющейся в ужасе птицы в руки Ларе, бросив топорик на снег, соединяя свободной рукой крылья и лапы:

— Держи!

Лара взяла. Глядя на птицу округлившимися глазами, она продолжала думать о Яре. Ведь его деревня была совсем рядом, и, быть может, неподалёку от этого кладбища они гуляли и стояли, поднявшись на вышку… Тогда ей казалось, что всё уже случилось, и больше ничто не помешает их счастью… как же она заблуждалась!