Время светлячков

Лара завидовала ему. Она не решалась что-то сделать первой рядом с ним, опасаясь нарушить это непоколебимое пространство спокойствия и тишины, в котором всегда оказывалась в его присутствии. Она позволяла ему вести себя в ту сказку, которую он уже создал для себя, да и он бы, скорее всего, не позволил никому вмешаться в этот поток и каким-то образом изменить его ход. Яр полностью управлял своей жизнью, своей реальностью, и он вел за собой туда, куда шёл сам.

А Лара вдруг потеряла духовную стойкость, не дававшую ей увлечься путём жрицы Афродиты и прочих, потому что она впервые в жизни открыла для себя ориентир, которого неосознанно, но страстно ждала всю жизнь — ориентир любви. И какой-то настойчивый женский голос внутри — гораздо более сильный, чем голоса убогих разукрашенных наставниц из секты — взывал к её сердцу, произнося такие слова, которых сама она придумать не могла.

Лара шагала следом, повинуясь этому мужчине и его расслабленной силе, сминая высокую траву каблуками, а он шёл впереди и не оборачивался, чтобы помочь ей, она спотыкалась и еле поспевала за ним, но задыхалась от счастья.

Наконец, дрожа от холода, она стояла посреди пустой комнаты без ремонта с большой печью в центре, а он носил дрова, чтобы разжечь огонь.

— Будешь вино? — спросил Яр, когда стало теплее.

Лара кинула. Она уже сидела напротив печки, протягивая руки к огню и потихоньку согреваясь.

У него не было штопора, он принёс инструменты и открывал вино шуруповёртом и пассатижами, и Лара смеялась над ним, забыв обо всём.

Потом они сидели рядом на маленькой скамеечке, передавая друг другу бутылку, и она мелко дрожала, а он спрашивал:

— Ты всё ещё не согрелась?

Лара не хотела говорить, что дело не в этом, а потом ему позвонила жена.

— Да, извини, — говорил он сухо, — ну, я пока занят, да. Не жди меня.

— Она ведь любит тебя? — спросила Лара.

Ей вдруг стало трудно дышать.

— Я не хочу сейчас говорить об этом, — сказал Яр.

И хотя оставшийся вечер они болтали как обычно, Лара не могла выбросить из головы этот звонок. Страх и пустота прорастали внутри сорняками; она сказала себе, что обязательно в ближайшее время поговорит со Златой и узнает как можно больше о его жене.

Яр рассказал, что построил коттедж лет пять назад, сам не зная, зачем.

— Тогда мне казалось, что это круто, — усмехнулся он, — я был молод, много работал, появились лишние деньги, пил каждый вечер и спьяну решил построить. Не знаю, зачем я такой огромный отгрохал, хотелось выпендриться. А сейчас думаю, что лучше жить в квартире, да и ремонт тут делать замучишься.

— Ремонт, конечно, да, — сказала Лара, — но тут спокойно, как будто за городом и в то же время в центре. Я люблю природу. К тому же столько места! Можно сделать зал для занятий, да что угодно.

Она вдруг представила себе просторную творческую мастерскую, светлую, со множеством окон, в одной из огромных комнат дома Яра, но тут же помотала головой, отгоняя этот странный образ.

Коттеджная зона располагалась у реки прямо перед высотными элитными домами со светящимися названиями. Раньше тут была деревня на берегу, но затем город, расширяясь, потеснил её, однако до сих пор красивые коттеджи на месте выкупленных и снесённых старых деревенских домов соседствовали с этими полуразвалившимися домишками, часть из которых была уже заброшена.

Но дом Яра стоял ближе к дороге, за которой уже начинались яркие высотки и соседствовал только с такими же великолепными коттеджами. Участок тоже был большой — огромное поле, заросшее травой.

— Ага, заведу скотину, — засмеялся он, — утром будут петухи кукарекать, я встану, пойду на двор, наберу яиц, приготовлю завтрак, красота!

— Корову купишь, — сказала Лара.

— Нет, с коровами много хлопот, козу, может, — добродушно ответил он, прихлёбывая сладкое красное вино.

— Я люблю козье молоко, — улыбнулась девушка, принимая бутылку из его рук и задумалась: с кем он тут будет жить?

Глубокой ночью Яр отвёз её домой — просто докинул до подъезда, и они посидели немного молча на прощание в машине. Его телефон пиликал от смсок; он не брал, но и не выключал.

— Спасибо, Волшебница, — сказал он на прощание, — такой был чудесный вечер.

Лара ушла домой, цокая каблуками по безжизненным серым ступенькам, одиноко загудел в пустом подъезде лифт. Дома орал кот, и она поспешно насыпала ему горсть корма, уже захлёбываясь слезами, по дороге скинула прозрачную блузочку, мини юбку и тонкий капрон чулок, дрожа, забралась под одеяло, сжимая в руках холодные камни, рыдала уже в голос, поднося их к губам, согревая дыханием.

Бесик хрумчал на кухне, потом пришёл, громко мурлыча, забрался ей на голову, согревая тёплым кошачьим телом.