Время светлячков

Девочка всегда была развита не по годам, а теперь, когда ей недавно исполнилось тринадцать, сила её возросла. Она начала превращаться из ребёнка в молодую девушку, и девственная женская энергия, самая подходящая для колдовства, открывала множество возможностей.

Тая научилась скрывать мысли и эмоции от своей учительницы, да и вообще, порой ей казалось, что у неё больше способностей, чем у Тамары. Но она старалась не думать об этом, интуитивно ощущая, что такие идеи таят в себе опасность. Что это за опасность, девочка не знала, но периодически спускала на тормозах свои неожиданно возникающие желания сделать что-то безумное или слишком далеко улететь в фантазии о грандиозном будущем (боже мой, какой прекрасной ведьмой она станет, возможно, прославится на весь мир, проникнет в тайны мироздания и обретёт могущество и абсолютную власть над людьми!)

Нет, такие мечты были вредны хотя бы даже потому, что в конце концов приходилось возвращаться на землю и обнаруживать себя спящей на рваном матрасе в жалкой лачуге со странной старухой, порой казавшейся ей безумной.

Да что говорить, разве она знала, чем кончаются все эти истории с колдовством и исцелением, что происходит там, в большом мире, о котором она почти ничего не помнила, когда эти люди, получив заказанные ритуалы, уезжают к себе домой? Порой кто-то возвращался, чтобы упасть на колени и поблагодарить ведьму, они приносили подарки, продукты, деньги, но большинство ушедших людей она уже никогда не видела. Бывали и такие, кто приходил ругаться, обычно те, против кого была направлена чёрная магия. Приближение таких людей Тамара всегда чувствовала и ставила мощную защиту, не позволявшую им подойти слишком близко к избушке.

— Ладно, хватит думать, — сказала Тая сама себе, — слишком много мыслей — это вредно.

И она полезла в почерневший от старости деревянный комод на покосившихся ножках, чтобы достать свечи и кристаллы для выполнения упражнений, заданных Тамарой.

Картина

Лара откинула серый бархат с недописанной картины. Она изумлённо рассматривала собственное творение и не понимала, как подобные образы могли прийти ей в голову. Больше всего её удивляло то, что вместо девушки, стоящей спиной к зрителю, зеркало отражало образ жениха — оскаленного демона из самых страшных снов. Кровавая река, начинающаяся у подола платья невесты, тоже не сулила ничего хорошего. Ларе вдруг стало страшно. Она не трогала этот задвинутый в угол мольберт с тех пор, как ей пригрезился мёртвый ребёнок на полу при входе в комнату. Сейчас непроизвольно её взгляд устремился туда, к этому месту у порога, но там не было ничего необычного, и она глубоко прерывисто вздохнула.

Сегодня, когда сердце её трепетало от безграничного счастья, а мягкое покрывало снега за окном, как символ их любви с Яром, казалось таким надёжным и убаюкивало страхи, Лара решилась взглянуть на своё детище. Тем более, с той ночи она рисовала только учебные наброски — вдохновение покинуло её, и ничего нового в голову не шло. Эта недописанная картина маячила в углу, как творческий затык, и то и дело её взгляд падал на неё, но останавливал страх.

Теперь художница разглядывала образы с отрешённостью стороннего наблюдателя, но не могла понять, зачем она начала писать такое и стоит ли продолжать. Картина стояла перед ней знаком вопроса, как загадка квеста, не решив которую, нельзя было двигаться дальше. Но продолжать это странное полотно у неё желания не было.

Отчаявшись, она позвонила Злате.

Подруга прилетела свежая и сияющая, как утренний луч, светлые локоны волос красиво обрамляли её нежное разрумянившееся личико, голубые глаза смотрели ясно и радостно.

— У меня новый ухажёр, — довольным тоном объявила подруга.

Её тонкие пальчики с накрашенными серебристым лаком ногтями обнимали чашку с зелёным чаем, салатовый шарфик был кокетливо повязан вокруг тонкой шеи. На девушке было лиловое платье, на запястьях — красивые браслеты с натуральными камнями. Сегодня Злата была просто неотразима. Она почти не пользовалась макияжем, и, хотя никто точно не знал, сколько ей лет, выглядела совсем юной.

Лара села напротив и с улыбкой глядела на подругу. Она тоже была хороша, но совсем иной, немного загадочной и сильной тёмной красотой, с ярко-подведёнными глазами, в длинной шёлковой синей тунике с изображением орла на спине. Они были как две противоположности, но каждая по-своему прекрасна.

— Давай, я слушаю, — подбодрила подругу Лара, но Злата вдруг пристально посмотрела на неё.

— Погоди-ка!

— Что?

— Ты какая-то странная, и мне кажется, у тебя что-то поважнее, ну-ка рассказывай!

Злата, находящаяся в вечном поиске идеального партнёра, быстро сообразила, что новости подруги важнее её собственных недоотношений.

Лара смутилась и опустила глаза.

— Яр?! — в голосе подруги звучало нескрываемое торжество.

— Что тебе рассказывать, — засмеялась Лара, — если ты и так всё знаешь!

— Знаю, да не всё, — возразила Злата, — он приходил к тебе?

— Нет, я была у него на даче.