Время своих войн-1 (СИ)

   - Порву на лоскутки, - говорит Миша-Беспредел, не вдаваясь в подробности - что именно порвет.

   - Слышь, Извилина, как "руки вверх" по-венгерски? - спрашивает Петька-Казак.

   - Фел казак-кел.

   - Казаккел - это руки? - уточняет Петька-Казак.

   - Да - две руки.

   - Точно! Точно казаки наши там побывали - наших рук дело - учили их смыслу!

   - Они и у нас побывали, - говорит Извилина. - В Великую Отечественную. Пол миллиона пленными нам оставили и примерно столько же "удобрениями". И в Отечественную от 1812-ого года тоже гостевали, "поуланили", но тем учет никто не вел ни в каком их виде...

   - И в следующую Отечественную тоже придут, - ворчит Седой. - Как новые дурни нарастут, так и придут.

   - Ты хорошего о них скажи.

   - Это - к Казаку, я не скажу.

   - Хлебосольные! - сразу же, не задумываясь, отвечает Казак. - И в этом отношении русскости у них больше, чем в иных русских. А какой гуляш варят!

   - Какой? - спрашивает Миша-Беспредел.

   - Всякий - мясной и рыбный.

   - Уху?

   - Какую уху! Говорю тебе - рыбный гуляш, совсем иная технология.

   - Сварим?

   - После первого цикла, - говорит Командир. - Если ноги не протяните.

   - И что такого нам страшного удумали?

   - Доживете - узнаете.

   - Опять литовцев-эстонцев дразнить будем? Погранцов?

   - Это когда Седой повторялся? Помнишь такое?

   - Можно радар в Эстонии расколоть на черепки! - шутит кто-то.

   - Тогда и в Молдове заодно! - не понимает шутки Петька-Казак.

   - Поставят новые блюдца - еще крупнее. Усилят охранение. Мыслите скучно! - отзывается Седой.

   - Ладно, не гадайте, так что там насчет гуляша?

   - Если приблизить к нашим технологиям, то тут, прежде всего, голова карпа нужна, такая, чтобы только-только в ведро помещалась, в котором варить будем. Нос пусть торчит - это неважно. Седой - есть у тебя такое ведро?

   - Спросили бы - есть ли у меня такой карп? - ворчит Седой. - Сварили б лучше нашей ухи, тройной ущицы из окуньков, ее потом можно и холодненькую. Очень с утра пользительно. Или борщ! Сергей, как ты насчет борща?

   - В настоящий борщ надо заложить дифференциальные функции нескольких переменных, - рассеянно говорит Извилина.

   - Понятненько... Извилину в наряд по кухне не ставить!

   - Казак опять мешок змей приволочет, - ябедничает Замполит.

   - Пусть сам и жрет! - немедленно реагирует Седой, предпочитавший самое простое - вареную картоху, хорошо прожаренные шкварки, да соленый огурец с хрустом.

   - Так есть карп?

   - Найдем, - обещает Седой. - Свожу на одно озерцо. Только самого маленького придется выбирать - у тех голова в ведро никак не поместится.

   - Действительно, - говорит Миша-Беспредел, - что нам с одного ведра? По тарелочке? Банный котел возьмем. Можно?

   - Еще подумать надо - как тех карпов брать. Моими сетями таких свиней не возьмешь!

   - Как Сашкиного золотого карася!

   - Нет, - протестует Петька-Казак. - Голову вредить нельзя. Там весь вкусовой смысл в мозгах.

   - Подумаем, - говорит Седой. - Это еще не послезавтра. Так будем париться или нет? Болтуны!..

   ...Эх! Хороша баня! Под "ух!", под "ах!", под разочарованное "эх" - когда пар уже не "тот"...

   Выходят на холодок. Благодать!

   У бани перевернутая широкая лодка "дюралька" нагретая солнцем - садятся на нее. Седой разжился недавно - хорошая лодка, разбирающаяся на секции, из тех, что вполне выдерживает четверых взрослых мужиков со снаряжением. Лодка необыкновенно легкая, но, к сожалению, гулкая - неосторожный удар по корпусу, и звук разносится далеко. Правда, Сашка тут кое что придумал, пропустил рейки по борту, от них куски прорезины, свисающие до воды, что превратило лодку в нечто бесформенное, совсем на нее не похожую, внутри также сделал каркас из реек, чтоб "не звучало", приятнее стало, теплее - это не на металле сидеть, еще и тент наверх сделал такой же, а поверх него маскировочную сетку - да чтобы все это убиралось в ящик на корме, и можно было натянуть моментально, одним движением, тяня веревки.

   Седой постоянно подмазывает зеленой краской содранные места - река своеобразная, некоторыми местами приходится проталкиваться по реке и протоками между озер, проходить над притопленными деревьями, упавшими своими макушками чуть ли не на другой берег, а также и под нависшими, где сучья кинжалами торчат в стороны, цепляясь за все...

   Казак смотрит на клетку, что свисает на ржавой цепи, перекинутой через раздвоенный ствол черной кривой ольхи наклонившейся над водой. Человечье чучело, действительно, весьма и весьма правдоподобное - на одной "ноге" кроссовка, из штанины другой (что свисает сквозь прутья) торчит кость...

   Ковыляя подходит хозяйская собака, подволакивает задние ноги. Петька-Казак бросает вареного рака - нюхает, но не ест.

   - Ишь, разборчивая, - удивляется Петька.

   Собака смотрит в глаза и выпрашивает-таки кусок булки. Также неловко уходит в сторону и заваливается на бок, зажав булку в передних лапах.

   - Машина сбила? - сочувствует Казак.