Время своих войн-1

   Отпугнули бы Жида...

   Не всяк весел, кто поет.

   - Морда в грязи, в жопе ветка... - Кто идет? Ползет разведка! - Лешка-Замполит развлекается стишками детского периода, заставляя Седого морщиться, словно зажевал лимоном - стихи детства прилипчивы.

   - Лексеич - зэ-тэ-ка! - слезно тебя прошу!

   - Не трынди! Не лаптем щи хлебаем!

   - Сергей! Прочти стихи, но чтобы про нас, чтобы за душу взяло, невмоготу это слушать!

   Сергей читает тихо, заставляя остальных сдерживать дыхание.

   Не я затеял эту драку,

   Но в необъявленной войне

   Я в полный рост иду в атаку

   За жизнь и честь в моей стране.

   Паду ли, выживу -- едина

   Моя с моим народом связь

   И неразрывна пуповина...

   Падет к ногам России мразь!

   И воссияет храм небесный!

   И у подножия его

   Солдат, доселе неизвестный,

   Возлюбит Бога своего.

   - Опять из старых? Из классиков?

   - Из современных, - улыбается Извилина. - Владимир Иванович Шемшученко.

   - Не слыхал, - удивленно-уважительно говорит Петька-Казак.

   - Скажи лучше про Америку - что она есть? - вопрошает пьяный Леха. - Только от того русского скажи, который там действительно был, и которому в этом деле верить можно.

   - Есенину веришь? - спрашивает Сергей-Извилина.

   - Этому верю! - тут же влезает Казак, - Он по России числился: и плакал, и жалел, и восхищался. Природный поэт! Не деланный!

   Сергей тут же думает, что лучше про Есенина и не скажешь - действительно плакал о России всеми своими ранами души, и восхищался, и не "деленный" поэт, природный, словно родила его сама Россия, только не вовремя.

   - А что, про Америку у него тоже есть, не только о России?

   - Есть, - говорит Извилина, - такое вот...

   Я тебе говорю, Америка,

   Отколотая половина земли, -

   Страшись по морям безверия

   Железные пускать корабли

   От еврея и до китайца,

   Проходимец и джентльмен,

   Все единой графой считаются

   Одинаково - бизнесмен!.. Биз-нес-мен!

   На цилиндры, шапо и кепи

   Дождик акций свистит и льет.

   Вот где вам мировые цепи!

   Вот где вам мировое жулье!

   Если хочешь здесь душу выразить,

   То сочтут: или глуп, или пьян.

   Вот она мировая биржа!

   Вот они, подлецы всех стран!

   - Эх, исчезли кудрявые! Где ты, кудрявая Русь?

   - Кудри вьются при хорошем житье, - гнет свою политику Замполит.

   - Ты это африканцам скажи! - перечит ему Казак.

   - В Африке и жук мясо...

   Казак смачно с удовольствием повторяет слово в слово, похлопывая ножом о ладонь:

   Я тебе говорю, Америка,

   Отколотая половина земли, -

   Страшись по морям безверия

   Железные пускать корабли!

   - Скажи еще что-нибудь от него. Ведь пророк был, от него каждое слово ценно!

   - Не каждое, - возражает Сергей-Извилина. - Только к моменту. Историческому моменту. Например, это...

   В жизни умирать не ново,

   Но и жить, конечно, не новей...

   Словно роняет на пол строки, не следя куда закатятся, и умолкает, задумавшись о своем...

   На ум не только доброе приходит. Время равнодушных. Сегодня хоть сколько гениальный поэт родится, а места ему нет, достучаться до сердец, до души не дано - замшивели, под мхом у каждого свое болотце. Не дадут болотцам всколыхнуть - время власти подлых. Впрочем, когда это неподлые стояли у власти? Однако, подлость вкупе с равнодушием редкое сочетание, еще более редко, когда оно расползается сверху вниз, буквально навязывается скурвившимся государством. - Чего ждать поэту? Может, это и хорошо, что его не замечают - целее будет. Хорошо для шкуры, не для души. Поэт жив душой своей, не шкурными интересами. Нет ему места в мире сегодняшнем. А проявится, не уследят, не загонят под лед информационного вакуума. Что ж.... Когда сложно опровергнуть утверждение, его изымают из обращения вместе с автором. Тогда убивали, сегодня тем более убьют.

   Иудею ненавистно всякое проявление таланта, если оно проистекает не из их среды. Главным образом по причине, что это ломает представление о том, что только иудей является человеком - все остальные - животными, предназначенными для его существования. Талант животного, выпадающий за рамки предназначенной деятельности - это некое "надприродное" несоответствие, и иудей ищет в нем частицы собственной крови (впрочем, найдя, не уравнивает с собой - кровь нужна только для объяснения), во всех иных случаях, предназначая на заклание, а не удается убить, пытаются уничтожить иным образом - умолчанием или травлей, насаждением болезней, развитием дурных привычек, его вербуют через своих женщин - не для селекции ли собственного рода? И это тоже убийство. Одно не противоречит другому - кроме того, заработанные талантом "дивиденды" останутся в "семье" - прокормят. Как кормили Лилю Брик, жену Оси Брика, умудрившуюся стать наследницей странно застрелившегося Маяковского - отработанный ненужный материал, который, вдруг, посмел задумываться.