Время своих войн 3-4

Георгий вроде бы издалека, но смысл ведет не к собственному мирку — к общему, тому что всех коснулось. После развала Державы, которая пыталась экспортировать социальное равенство — сегодня в большинстве стран идеологию преступную, преследуемую, поскольку: «это ж надо же такое придумать — уровнять! — вровень выставить тех, кто мыслит себя только над человеком, с теми, кто всю свою жизнь, из поколения в поколение, не может свести концы с концами…» Всем понятно, что денег в мире может существовать только определенное количество. У одних их много, у других почти нет. А вот уровнять, сделать так, чтобы у всех было в достатке, примерно поровну — есть самое главное преступление против демократии.

Переделать весь мир под мир паразитов — новая идея современности, но чреватая тем, что когда–то паразиту остается единственная возможность паразитирования на себе.

Разве «Москва» не жаловалась все годы: «Как бы хорошо я зажила, если бы не остальная Россия!»

Нужно сказать, много достигли. Вне Москвы стали меньше жить на восемь лет. — Мало! Трое мужчин из четверых не доживают до пенсии. — Мало! Ой, как мало! Надо, чтобы все четверо, и чтоб все платили в «пенсионный фонд». Очередного временщика подвели под присягу. И с прежним было не понять, не разобраться. Вроде одной рукой лепит, а другой ломает. Горбачев–то с Ельциным ломали всеми четырьмя… Вот и пойми — кто таков? Опять назначенец от «пятой» — нести чушь про капитализм с человеческим лицом? Поставленный для сохранения как можно дольше имеющейся блядской сути вещей? Той сути, по которой Москва превратилась в одну паразитирующую на теле России посредническую торговую контору, распродающую все и вся — выставляющую на розничные и оптовые торги ее будущее…

А в остальном мире?

— Царство справедливости захотелось? Социального равенства? Не демократии, которая позволяет каждому свободу, в том числе и свободу подохнуть с голоду? «Мы идем к вам!» Нет для демократии и либерализма ничего страшнее социального равенства — и все последние войны ведутся исключительно за неравенство! Когда следующая? По какому поводу?

Про мужские, пусть и сучьи дела, первыми проговариваются бабы.

— Небось, уже такое слышал? — говорит Георгий, и тут же, слово в слово, цитирует, то Вайру Фрейберге — латышскую президентшу, то иудейку Олбрайт — мать бомбежек Югославии, в бытность ее госсекретарем США, то Маргарет Тетчер, когда–то железную премьершу Англии, а теперь скорбно ржавеющую, впрочем, не разделяя — кто из них что собственно сказал: — «Это не справедливо, что природные богатства Сибири принадлежат только России — они должны принадлежать всем под контролем США!», «С Россией нельзя решать серьезных вопросов, кроме как военным путем!», «Русских оставить не 150 миллионов, как сейчас, а 15 миллионов — вполне достаточно для обслуживания шахт и рудников!» А причиной и символом всего этого — бешенство матки — статуя «Свободы» — этакая ненормальная тетка с факелом, а точнее — богиня Паллада, условно — разума, а по факту — безумия, войны и секса — короче, свободы, как ее они понимают. И факел — не для просвещения, а чтобы поджигать…

Вот казалось бы, что взять с психованных баб, теперь уже на пенсии, но в чем заковыка, еще раньше то самое (и это мало кто заметил) озвучил представитель Вашингтонского обкома Ротшильда — губернатор всея Чукотка — Борис Абрамович, высказавшись в следующем духе, что «богатства Якутии не должны принадлежать единолично России, а всему миру», за что во времена Сталина незамедлительно был бы поставлен к стенке, после подробного собственного пересказа: с кем и за сколько продался — когда стал наймитом Запада…

— На всяком надет хомут собственных прихотей. Баба в доме тоже прихоть, если вдуматься, — говорит Председатель. — Сварливая баба — есть та собственная прихоть, которой потакаешь. У США — бабский характер, сучий, капризный, у США — течка, ведет себе так, будто измена кругом, а все кобели — сволочи. Кобели, впрочем, помельчали, бегают вокруг, словно надеются на что–то, хотя заранее знают — не даст вспрыгнуть, но тут хоть лизнуть… Дурных баб, как сук, положено учить по старинке. Иначе не выучишь. Как бы не звали: Кандалинка — Раз, Маргаритка — Тертчер, Райка–от–Горбачева, Новозадворская, еще эта… Забыл ту сучку, собачье же имя… Из Собчаков! Тех самых, что на заре перестроичной проворовались, да засветились. Ксюшка–дурочка! Вот! Понимаешь меня? Как бы не звались они сами: премьер министр, жена президента, демократка–девственница, блядь с дипломом… а учить вожжами по–дедовски, чтобы не лезли дурные бабы куда не следует!

Председатель, если и выкладывает собственную линию, то не иначе как уже проложенной колее трактора К-700…

— И страны требуется учить! Раньше думалось — пусть хоть какая зараза, лишь бы войны не было. А теперь — поскорее бы война! — она все вычистит, по местам расставит… Ты вот человек военный — не скроешь, печатью на тебе впечаталось! — вот скажи мне, как на духу, пойдут на нас войной? Придет НАТО? Будет большой бздец?