Время теней

Гастон мотает головой, а потом криво усмехнувшись поясняет:

— Ты когда-нибудь видел, чтобы люди сливались в единое целое? Даже в толпе каждый сам по себе! Совсем другое дело тени, — тут он пальцем ткнул в окно: — Вон идут по тротуару несколько человек, почти касаются друг друга, но не более того. А тень на всех одна! Это ли не аргумент в пользу того, чтобы всех людей заменить тенями?

Вот что они задумали! Переворот не то чтобы в сознании, но куда страшнее, если всё у них получится. Надо попытаться как-нибудь его ущучить, доказать, что он неправ:

— Но тень не может написать роман, симфонию, картину. Она не сможет сделать научное открытие или изобрести какой-то агрегат.

— А нам это и не нужно.

Я в ужасе!

— То есть как?

— Достаточно идей, которые возникли у прошлых поколений. Всё это хранится в памяти компьютера, а остальное возьмёт на себя искусственный интеллект.

Выходит, тени собираются обойтись без нас. Если у самих мозгов не хватит, это компьютерное чудо-юдо справится. Но кто-то же должен его запрограммировать?

Гастон читает мои мысли, потому и поясняет:

— Конечно, останется некая прослойка. Это группа программистов, преданных нашему делу и соответствующим образом мотивированных.

Если будут получать зарплату на уровне министра, почему бы нет, вполне возможно. Таких продажных здесь хоть пруд пруди — воспитали новое поколение продвинутых, а у них по доллару в каждом глазу!

Когда приехали в НИИ, туда, где прежде я работал, а не он, Гастон тут же объявил сотрудникам отдела, чтобы по окончании рабочего дня не расходились:

— Проведём политзанятие. Тех, кто попытается увильнуть, оставлю без квартальной премии.

В остальном всё было, как обычно. Оказалось, что у Гастона поразительная память — изъяснялся он теми же словами, что и я, точь-в-точь! Впрочем, слова эти были произнесены ещё до того, как мы с ним местами поменялись.

Ну а в 17–30 началось:

— На первом занятии вы должны понять простую истину, что-то вроде аксиомы. Того, что было раньше, уже не будет, от слова «никогда». Теперь приоритетом для вас должна стать генеральная идея.

Вопросы с места:

— Догнать и перегнать?

— Переориентироваться на восток?

Гастон спокойно разъясняет:

— И это тоже, но суть совсем в другом. Мы должны создать новую цивилизацию. То есть имеется в виду не наш отдел, однако и мы обязаны внести посильный вклад в это крайне важное дело. Я бы даже так сказал, нам выпала честь участвовать в эпохальной миссии.

Тут не удержался от вопроса старичок — он из другого отдела, я даже фамилии его не помню, но вот прослышал про политзанятие и решил зайти «на огонёк». Хотя всё может быть гораздо проще — ностальгия замучила по прежним временам.

— Позвольте, а чем эта цивилизация плоха?

И опять Гастон не растерялся:

— От вас, дорогой товарищ, я подобного вопроса никак не ожидал. Не вы ли пережили смутные времена, когда колбаса, за исключением ливерной, была дефицитом за пределами крупных городов? Не вы ли стояли в очереди на приобретение автомобиля, а потом мучились с его ремонтом? И вот теперь пришла пора задуматься, в чём состоит причина наших бед.

— И в чём? — не унимался старичок.

— А вот в чём. У нас кто в лес, кто по дрова. При этом каждый одним глазом читает передовицу в газете, а другим смотрит на загнивающий Запад. Ну можно ли косоглазому втолковать, в чём его истинное счастье? — и, не дождавшись следующего вопроса старичка, Гастон продолжил: — А счастье в том, чтобы всем вместе строить новый мир, где ни у кого даже тени сомнения не возникнет в том, что он прав, что двигается в нужном направлении. Всё потому, что того же мнения придерживается подавляющее большинство его сограждан, да что я говорю — всех людей, живущих на Земле! Тогда легко решаются все наболевшие проблемы и с качеством колбасы, и с недоделками в автомобилях.

— И долго ещё будем это строить?

— Тут многое зависит от нас…

Кого он имеет в виду? Видимо, таких, как он. Вряд ли то, что произошло со мной, может случиться с миллионами людей, хотя наверняка есть другие способы превращения человека в тень.

Тем временем Гастон продолжал политзанятие, заливаясь соловьём и, надо сказать, имел успех у публики. Вот уж не думал, что люди, которых знаю много лет, не устоят под напором красноречия. Судя по лицам, одних он убедил, другие пока что сомневаются и лишь немногие готовы встать и уйти, однако забота о семье не позволяет — мало того, что останутся без квартальной премии, но есть риск потерять работу. Не хватало ещё, чтобы заставил всех ходить строем, тогда и вовсе будет одна сплошная тень.

В «Божественной комедии» Данте первые пять кругов ада предназначены для невоздержанных, шестой круг для еретиков и лжеучителей, седьмой круг для насильников, восьмой для обманщиков, а девятый для предателей. Я бы предложил учредить десятый круг — для тех, кто якобы из благих намерений пытается превратить людей в некое подобие теней, которые лишены собственного мнения и следуют указаниям своих хозяев.

Глава 3. Отцы и дети