Время Теней (СИ)

— Кишки Мирдала прожевать… — Герусет, что наблюдала за битвой с укромного балкона сверху пещеры, ударила по шлему одного из малкутов-истов. — Надо было нам сразу напасть, пока они не смылись, как бабочка в туалет. Теперь нам только пещера останется, и то, если шинозитов прогоним.

От досады она вонзила когти передних лап в перила балкона. Как хорошо складывалось! Избавилась бы от соседей, получила место для расширения, да ещё и выслужилась бы перед Тьмой и Тенью, заимев прекрасных союзников! А что теперь?

К балкону взлетел чёрный шинозит, неизвестно как и когда заметивший место засады. Прежде чем Герусет успела среагировать, дракон оттолкнулся на задних и налетел на неё, едва успев увернуться от рефлекторно выставленного меча. Малкуты занялись другими безрукими, пытаясь забить паутиной им рты прежде, чем те начнут блеваться огнём.

— Предатель! — внезапно вполне осознанно рявкнул крылатый, прижав самку к полу. — Столько трупов!

— Так радовался бы! — в следующий миг Герусет взревела от боли, потому что шинозит быстрым ударом задних лап пронзил её левое крыло и ещё сильнее прижал к полу.

— Плоть лживого пророка Тьмы будет вкуснее!

Ещё один удар со стороны своего невидящего глаза Герусет могла бы пропустить, если бы не оборвала его собственным, полоснув по морде черночешуйчатого ударом меча. Кончик прочертил прямо по переносице, лопая оба глаза. Шинозит заверещал, запрокидывая голову, но визг оборвался, когда сар кинула ему на шею самозатягивающиеся цепи:

— Для Инанны придумаю нечто другое!

Судя по всему, медлить больше не стоило — разъярённые шинозиты искали новых жертв. Оставив врага корчиться в муках, а своих воинов — погибать, Герусет бросилась в проход и поспешила обратно к своим войскам, только и ждавшим возможности напасть на Лашур. Только похоже, что теперь им придётся оборонять Иркаллу…

— Пленных брать? — Герусет оборвала свой бег, когда услышала этот вопрос своего гачтаря-бины Катайлы. Белая мохнатая драконесса одной лапой держала белую чешуйчатую, другой приставляла ей к шее серп на древке. — Это лашурка!

— Надо же… Сейлан… — узнала Пророк «посажённую мать» мирувея Далезора, главы Антеи.

— Не все успели перенестись. То ли отступили, то ли дезертировали, — Катайла тряхнула самку. — Ну, что?

— Некогда с ней возиться… — Герусет слишком уж пристально взглянула на самку. — Но тельцем хороша. Бери в плен, только сознание из неё выбей!

Распорядившись так, Пророк отошла к техномагам, завершавшим плести паутину, предназначенную для удара на разум. Воля истов была сильнее благодаря привычке к дисциплине, а вот наёмные разбойники вряд ли устоят от встряски мозгов.

Враги перестраивались для новой атаки, теперь уже на войска Герусет. Подаренные умельцами Иркаллы машины-копатели шинозиты предусмотрительно откатили подальше, всех более-менее серьёзно раненных добили и использовали их души для самоизлечения и перезарядки оружия.

Вперёд выкатили пушки с широкими стволами, часть направив на другие входы в пещеру, часть — на потолок. Ради победы этот сброд не брезговал даже обрушить пещеру, сделав, по сути, бесполезным свой выигрыш! Зато врагу не достанется, да…

— Бей! — Рявкнула Герусет, взмахнув мечом. Паутина часто задрожала, колыхаясь на инфразвуковой частоте и неприятно мерцая. Казалось бы, не такое уж страшное оружие, однако эффект превзошёл все ожидания — тёмная масса драконов всколыхнулась, они забили крыльями, затолкали друг дружку, и вдруг все разом хлынули прочь, поближе к прорытым тоннелям. Впрочем, немного пробежали: через шаг-другой шинозиты вздрагивали и валились на пол пещеры, иногда сопровождая падение коротким всхлипыванием.

— Гаси, — приказала Герусет, подняв лапу. — Если попробуют атаковать вновь, повторите удар.

Далее вышли вперёд малкуты со сковывающими плетениями наготове. Иркалле рабы были нужнее, чем души. Пусть даже такие бестолковые, как эти.

* * *

Антам хотя и грешно злиться, а врагов полагается рубить с радостной беспристрастностью, Финист, ворвавшийся тайными ходами в тюрьму истов, был зол. И эта ярость была не только праведным гневом на похитителей его политической жены, но и банальным неудовольствием от шерсти, запылившейся и отсыревшей в подземелье. В таком состоянии с ним опасно было связываться — и даже двуглавый бугай быстро потерял свой боевой дух и сознание, пролетев по всему коридору без помощи крыльев.