Время терпеливых (Мария Ростовская)

— Ну-ну… — уже негромко, успокаивающе произнёс Ярослав. — Не боись, мать, не будет нынче сечи жестокой. Соберу рати все, какие наскрести возможно. Даром что ли под моей рукой нынче и Владимир, и Суздаль, и Переяславль родной? Вся Северо-восточная Русь, почитай!

— Не та нынче Русь, Ярик… — тяжело вздохнула княгиня.

— Верно, не та. Но и Миндовг не Батыга. Не думаю, что решится он на сечу отчаянную, когда над затылком немецкий меч занесён. Посопит, посопит, да и уйдёт восвояси.

…

— …Мы ничего не успели сделать, великий хан!

Менгу смотрел на весело полыхающие китайские машины с лицом, окаменевшим от бешенства. Да, такой подлости от проклятых урусов не ожидал никто.

Когда первый зажигательный горшок разбился в двадцати шагах от китайского камнемёта, никто даже не сообразил, что произошло — все были заняты работой по уши, и по сторонам никто не глазел. Но вот полёт второго урусского снаряда проследили многие. Оставляя за собой жидкий шлейф дыма от зажжённого фитиля, он выпорхнул из-за стены города и понёсся к цели. Удар пришёлся как раз в станину камнемёта, брызнула огненным веером смола, смешанная с селитрой и жидким льняным маслом, заорали, катаясь по снегу, китайские рабочие из расчёта… Не уцелел даже наводчик, прикрытый толстым деревянным щитом от железных стрел урусских самострелов. Пламя охватило конструкцию жадно и цепко, и через четверть минуты к пылающей машине уже невозможно было подойти.

И этот китаец прав. Сделать действительно было уже ничего нельзя. Если бы китайцы догадались запасти воду в бочках, расставив их вокруг своих машин… Урусы, верно, корректировали стрельбу с одной из городских башен, потому что уже второй, от силы третий снаряд попадал точно в цель. Стрелять же ответно китайские стенобитчики могли лишь вслепую. И хотя метательная машина, судя по всему, у урусов была только одна, но результат поединка слепых стрелков со зрячим очевиден.

— Так! — в голосе Менгу скрежетнул металл. — Тебе и твоим людям по сорок палок. Нет, по двадцать — вам ещё всю ночь работать. Железо из огня достать! Дам тебе ещё урусских пленников, чтобы нарубить деревьев для новых машин…

— Это бессмысленно, великий хан, — китайский мастер-стенобитчик смотрел твёрдо. — Нам не дадут стрелять. Если даже собрать машины поодаль и только потом выдвинуть на позиции, их тут же сожгут.

— Не понял? — Менгу пристально взглянул на китайца.

— Я хотел сказать, что машины подождут, великий хан. Не с них надо начинать.

— Хорошо. Твои предложения?

— Прежде всего придётся соорудить укрытия, причём ночью. Пусть это будут высокие бревенчатые частоколы. Судя по всему, урусская машина маломощна и годится только для метания лёгких зажигательных горшков. Если стену всё время поливать водой, она не загорится.

— Ха! — ухмыльнулся Менгу. — Ты молодец… как тебя…

— Моё имя Ли Чжень У, великий хан.

— Так и быть, Ли Чжень У, даю тебе ещё два лишних дня. Ставь свои частоколы!

— А как насчёт палок, о великий хан?

— А что насчёт палок? — прищурился Менгу. — Палки вы получите заслуженно. Машины же сгорели?

Уже отъезжая от позиций, на которых догорали китайские камнемёты, Менгу подумал — очень мудрый обычай ввёл великий Чингис-хан. В отсутствии результата всегда виноват исполнитель, никак не внешние силы, ему препятствующие.

…

Князь Александр хмурился, кусал губы. Письмо, полученное от отца, только что не жгло руку.

"Здравствуй, сын мой возлюбленный Олександр. Пишу тебе послание сие в надежде, что поймёшь ты и не откажешь.

Занял пустующий стол Смоленска князь Литовский Миндовг. И понять его можно — кто не подберёт имущество, бесхозно на пути-дороге лежащее? Понять, но не спустить с рук. Это важно.

Это сейчас Миндовг тебе почти что союзник. Коли укрепится он в Смоленске, то вскоре силу наберёт немалую, и поскольку князь Брячислав слаб, то и Полоцку реальная угроза будет. Ну а как Полоцк под себя подгребёт князь Миндовг, тут уж и тебе врагом, а не союзником станет, вторым немцем. Такова жизнь, сынок, и тут уж ничего не поделать.

И потому прошу у тебя подмоги, хотя бы тысяч десять ратных людей. Потому как своих сил у меня негусто, даром что вся Владимирская земля с Переславщиной вкупе под рукой моей обретается. Токмо земля та нынче скудна и пусынна, и рати достойной вельми трудно собрать мне.

Так что думай и поторопись. Покуда есьм у меня возможность взять Смоленск без приступа и осады долгой, потом такой возможности не будет. Удержать сей город не надеюсь, однако, но то уже отдельный разговор — кто там князем Смоленским будет и как… Сейчас важно наискорейше литвинов оттуда выбить.

А в остальном не буду тревожить тебя. Живём мы тут скудно, да уже не голодной смерти ждёт народ. Даст Бог, так и поднимемся.

Мать здорова, слава Господу, и шлёт тебе отдельный привет.

За сим остаюсь отец твой Ярослав. Здрав будь и крепок"

Александр положил письмо на стол, задумался. Прав отец, прав… Конечно, немцы угроза наипервейшая. Но послать рать не такой уж и риск. Подготовиться к походу немцам время надобно, да пока узнают… К тому времени рать уж назад вернётся…

А если не вернётся?