Время терпеливых (Мария Ростовская)

Мария подскочила к нему, прижалась, и Василько погладил её по голове.

— Соскучилась, лада моя?

— Угу… — Мария зарылась носом в мокрый мех мужниной шубы.

— И я. О, а это что тут у нас? — он провёл пальцем по губе Марии, измазанной чернилами. — Всё пишем да пишем? Никак труд философский затеяли на пару с отцом Савватием, не меньше…

— Да письмо писала я! — засмеялась Мария. — Сестре, в Чернигов. И родителям ещё одно. Ты когда посылать гонца будешь?

— Да, мыслю, вот послезавтра и пошлём. Но я вообще-то голодный…

— Ох, ну я и дура! — встрепенулась Мария. — Малуша! Эй, Малуша! Пускай на стол накрывают, да поживее!

…

— … Вот заставь дурня Богу молиться, так он и лоб расшибёт!

Князь Василько был раздосадован. В княжеской опочивальне сегодня было жарко и душно — истопник постарался сверх всякой меры.

— Ну, не сердись, Василько, чего ты, — улыбнулась Мария. — Ляжем спать без одеяла, только и всего.

— Да, без одеяла… — хмыкнул Василько. — А ночью застынем, и заболеешь ты, не дай Бог…

— Как? И ты позволишь мне застыть, это в мужниной-то постели? — лукаво блеснула глазами Мария. — А ещё я все лампады зажгу, чтобы светло было. Вот проснёшься ты ночью, а я вот она, вся на виду! — она засмеялась.

— А? Хм… — князь обдумывал происшествие, открывавшееся с неожиданно интересной стороны. Досада уже улетучилась. — Ладно. Быть по сему!

Немного позже, когда они уже насытились друг другом и отдыхали, князь Василько вдруг сказал:

— Думаю я отправиться в гости к батюшке твоему, Мариша. Много вопросов накопилось, кои бы обсудить надобно.

— Ну? — Мария открыла глаза, привстала на локте — И когда?

— Да вот на Рождество бы и съездить. Поедешь со мной?

— С тобой, муж мой, не то что к родному батюшке — хоть в пекло!

Посмеялись.

— Вот только как хозяйство оставить, Василько?

— Хозяйство… Плоха та хозяйка, которая ни на миг без пригляду хозяйство своё оставить не может, — поддел жену князь Василько.

— Плоха-а?! — возмутилась Мария. — Которая тогда хороша? Которая спит до обеда, а свиньи по столам бродят?

— Нет, Мариша. У хорошей хозяйки так всё налажено, что как бы само вертится, ей только малость подправлять приходится кое-что.

— А, так вот оно что значит, настоящая-то хозяйка! — насмешливо протянула Мария.

Посмеялись.

— Да нет, Мариша. Это просто хорошая хозяйка если. А настоящий хозяин…

Князь Василько помолчал, обдумывая мысль.

— Так что есть настоящий хозяин? — спросила Мария, уже без смеха.

— А настоящий хозяин вот каков — самого уже на свете нету, а дело его живёт. Вот так вот, Мариша.

…

Князь Михаил Черниговский был задумчив. На столе перед ним стояли всевозможные яства — князь любил покушать с размахом — но сегодня он жевал, даже не чувствуя вкуса еды.

— Да что тревожит-то тебя так, батюшка? — не выдержала княгиня, наблюдая за ним.

— Помолчи, мать, — Михаил потянулся было к стеклянному графину венецианского стекла, внутри которого рубиново рдело греческое вино, но раздумал. Сейчас как никогда нужна трезвая голова. — Новгородский стол многие занять ладятся.

— В народе недаром бают: "На двух лавках одним задом не усидишь" — вновь подала голос княгиня Черниговская.

— Не усидишь, бают? — ухмыльнулся Михаил — А вот увидим. Ростислав!

— Да, тато, — откликнулся отрок.

— Хочешь быть князем в Господине Великом Новгороде?

— Ну? — недоверчиво переспросил Ростислав — В самом Новгороде?

— Собирайся! — Михаил тряхнул головой, твердея, принимая решение. — Завтра поутру и поедем. Время не терпит, а до Новгорода путь неблизок.

Князь Михаил Всеволодович встал из-за стола.

— Ишь ты, "не усиди-ишь…" — передразнил он княгиню. — Надобно нам усидеть, мать. И на Новгородском престоле, и на Киевском. И Чернигов при этом за собой оставить, вот так. Надобно начинать собирать воедино русскую землю.

…

— …Ну и хват твой батюшка, ох и хват! — засмеялся князь Василько, читая. — На ходу подмётки режет!

Перед ростовским князем лежал придавленный медной чернильницей пергаментный свиток, сплошь испещрённый мелкими буквами — вести из Чернигова, только что доставленные очередным гонцом.

— Что там, Василько? — Мария заглянула к мужу через стол. — Что пишут-то?

— Князь Михаил Всеволодович великое дело провернул — поставил на княжение в Новгороде своего сына Ростислава свет Михалыча.

— Ростишу? — изумилась Мария. — Да он сопли токмо научился вытирать!

— А вот уже князь Новгородский, — снова засмеялся Василько. — Олега Курского, и других князей обставил батя твой, ладно… Но как ему вече-то новгородское охмурить удалось?

— Батюшка мой вообще сроду удачлив, — улыбнулась Мария не без гордости. — Я же помню, как мы в Чернигов въезжали, когда батюшка Олега Курского вышиб со княжения черниговского. А до того помню, как он на рать уходил, на ту страшную сечу на Калке-реке. Ох, мать ревела тогда вослед!

— Сколько годов-то было тебе тогда?

— Десять. — улыбнулась Мария. — А Феодулии одиннадцать. Помню, как радовались мы, что батюшка жив-невредим домой вернулся.

— Да, страшное было дело… Какие люди погибли тогда, какие витязи, герои земли русской!

Князь Василько вздохнул, сворачивая свиток.