Время терпеливых (Мария Ростовская)

— Истинно! Истинно так! — князь Михаил снова стукнул кулаком по столу. — Как они себя ведут, так и с ними поступать надобно! И пленных не брать!

— Разгорячился ты, отец, — подала голос княгиня Черниговская. — Нету немцев-то здесь, за столом, успокойся!

Все засмеялись, и князь Михаил перевёл дух.

— Правда твоя, мать. Нет смысла в сотрясании воздуха беспредметном, изжогу токмо наживать.

Князь Михаил долил в чаши себе, боярину и гостю. Собственно деловой разговор он собирался начать завтра, на свежую голову.

— Ну, здравы будьте, дети мои!

Выпили. Князь Василько, впрочем, скорее пригубил — не очень любил это дело. Зато князь Михаил уже заметно охмелел.

— Ну, а когда я дождусь-таки, дети мои?

— Чего, тятя? — по-свойски спросил Василько.

— То есть как чего? Внуков, конечно!

Разом смолк разговор за столом.

— Выпил ты, господин мой, — мягко осадила Михаила супруга.

— Чего выпил? Ничего ещё не выпил! — Михаил потянулся к кувшину.

— Выпил ты, княже, — уже с нажимом произнесла княгиня Черниговская.

— А? Да ну… Ну да… — туго соображал Михаил. — Так на чём мы остановились-то, Василько Константинович?

— Ты бронницу свою показать мне хотел, — напомнил Василько.

— А! Точно… — Михаил Всеволодович тяжело полез из-за стола. — Пойдём, зятёк, покажу чего… Мне тут самострелы немецкие прислали, страшное дело! На пятьсот шагов, почитай, железную стрелу мечут! Вон Фёдор всё расскажет… Айда с нами, Фёдор, твоя голова сейчас нужнее золота…

…

— …Вот так мы и живём с Васильком моим, Филя.

Сёстры сидели в светёлке, где совсем ничего не изменилось. И Марии опять почудилось, что ничего и не было — ни свадьбы, ни князя Василько… Не было этих двух лет. И так страшно вдруг стало ей…

— Ты счастлива, Мариша? — тихо спросила Феодулия.

— Счастлива, — твёрдо ответила Мария. — Так счастлива, что и представить невозможно. Вот токмо…

Она замолчала, колеблясь, но сестра внимательно ждала продолжения.

— Батюшка за столом в самую точку попал, Филя. Два года уж, почитай, живём, а всё праздная я хожу…

— Как часто живёте-то? — спросила Феодулия. Без насмешки спросила, и даже без любопытства — как лекарь спросила, уточняя. Мария покосилась на неё: надо ли говорить?

— Почти каждую ночь, кроме мокрых дней моих, — призналась она вдруг сестре. — А первые месяц-два и вовсе, почитай, не слазил с меня мой Василько…

Ляпнула и устыдилась. Ну кто же про такое говорит? Дура и есть дура…

— Плохо дело, — опять без тени насмешки произнесла Феодулия. — Но не отчаивайся, сестрица. Мне вот маменька сказывала, поначалу у них с батюшкой тоже долго детей не было. Но молились они крепко, и вымолили у Господа нашего меня вот, а там и ты народилась…

— Да и молюсь я тоже! — возразила Мария.

— Значит, не так что-то. Вот что, Мариша… Отныне я за тебя каждый день молиться стану, чтобы понесла ты. Утром буду молиться и вечером…

— Спасибо тебе, Филя! — Мария обняла сестру, чмокнула в щёку. — Ты самая лучшая у меня, правда!

— Так-таки и самая? — улыбнулась Феодулия.

— Ну после Василька моего, конечно!

…

— …А может, погостили бы ещё пару деньков-то, а? Феодулия вон с Марией, небось, никак не наговорятся.

В парадной горнице княжеского терема сегодня было светло, как днём — князь Михаил распорядился не жалеть свечей для своего любимого зятя. Ещё бы не любимого! Князь Михаил был очень доволен, решив важнейший государственный вопрос о немедленной поставке из Ростова куньих шкурок [шкурки куниц имели в Древней Руси статус валюты, наравне с серебром, и даже имелся серебряный эквивалент этой шкурке — "куна"]. В лесах вокруг Ростова куниц было полным-полно, а вот вокруг Чернигова эти зверьки уже почти перевелись, из-за неумеренного истребления.

— Да я бы, может, и не прочь, — улыбнулся князь Василько. — Хорошо в гостях! Ешь, пей, и никаких тебе забот!

Посмеялись.

— Ну ладно, — князь Михаил потянулся к кувшину с вином, налил гостю, затем себе. — Дело есть дело, как не понять. Железо тебе я после Крещения отправлю, и пергамент твой тем же обозом доставят. Да не забуду, не беспокойся…

Мария сегодня сидела за столом чуть поодаль от мужа, чтобы не мешать мужской деловой беседе, и совсем рядом с сестрой, что позволяло им разговаривать вполголоса, не отвлекая всё тех же мужчин.

— Сон я видела, Мариша, — Феодулия глядела на сестру из-под ресниц. — Про вас с Васильком.

— Ну? — Мария спохватилась, пригасила голос. — Что за сон-то?

— Явился будто мне ангел небесный, и сообщил: как освятят храм новый в Ростове городе, так и понесёт княгиня Ростовская.

— Так и сказал?

— Так и сказал, — чуть улыбнулась Феодулия.

— А ещё что?

— А прочее не про тебя, — сестра улыбнулась заметнее.

— Да верно ли?

— Ну, Маришка! — Феодулия засмеялась наконец в голос. — Мне не веришь, ладно. Но ангелу небесному не верить можно ли?

— О чём там стрекочут да хохочут девки-бабы? — подал голос князь Михаил, уже заметно охмелевший.

— Да так, батюшка, — мигом нашлась Мария. — О глупостях всяких. О поставках железа, взамен куньих шкурок…

Мужчины за столом переглянулись и разом расхохотались.

…