Время терпеливых (Мария Ростовская)

Многие сомневались, что удастся Марии Михайловне такое дело. Небось не забыл Бату, чья она жена и чья дочь. И неизвестно ещё, как повернулось бы дело то, не окажи владыка Кирилл столь неоценимую услугу великому хану Берке. Однако, с другой стороны, возможен и расчёт со стороны Бату-хана — ни к чему сосредотачивать в руках князя Ярослава все земли…

Как на них разбойники-то напали, подумал Савватий, ёжась. Подумать страшно — одна стрела, и всё пошло бы прахом. Вот ведь как бывает…

Вот и прожили мы ещё одно лето. Сколько ещё проживём?

Откуда-то появилась Ирина Львовна. Кошка тяжело, с явным усилием вспрыгнула на лавку, оттуда на стол. А ведь было время, с пола на стол вскакивала легко, играючи, подумал Савватий. Эх, время, время…

— Ну давай работать, что ли? — летописец обмакнул засохшее перо в чернильницу и продолжил оборванную фразу. Некоторое время они сидели молча — кошка смотрела, как гусиное перо выводит строку за строкой и жмурилась.

— Что, нет возражений? — закончив абзац, книжник потянулся, отложил перо. — Можно переворачивать! Или лень?

Ирина Львовна внезапно мяукнула, коротко и негромко. Встала и потянулась к Савватию.

— Ты чего, кошища? — озадаченно наклонился к ней Савватий. Кошка ещё раз мяукнула и облизала книжнику нос.

— Да ладно, ладно… Я тебя тоже люблю!

Кошка вздохнула почти по-человечески, укоризненно прижмурив глаза — нет, определённо ничего не доходит до этих людей… Повернулась и тяжело спрыгнула со стола на лавку, оттуда на пол, направилась к двери, где для неё отче Савватий специально прорубил внизу дырку. У самой двери библиотеки обернулась и ещё раз поглядела на человека долгим, немигающим взором. Затем нырнула в дырку и исчезла.

Савватий перевернул страницу, обмакнул перо и продолжил:

"… а в земле Галицкой о ту пору чуть было не случилась война…"

*****

Земля ещё сохраняла остатки зимней влаги, и степь не успела сменить зелёный наряд на жёлто-серый. Далеко впереди расстилался Харахорин — отсюда, с вершины холма, он был хорошо виден — неопрятное грязное пятно на чистой зелени великой степи, точно расплывшаяся лежалая коровья лепёшка. Если присмотреться, можно было даже различить движущиеся тёмные точки — всадников на улицах города. Но вот пеших людей увидеть с такого расстояния не удавалось.

Гуюк-хан сплюнул и отвернулся. Глаза бы не смотрели на этот город.

Охранные нукеры, окружавшие холм сплошным кругом, расступились, пропуская в круг всадника на гнедом коне.

— Здравствуй тысячу лет, величайший Гуюк-хан! — приветствовал Повелителя Елю Чу Цай, сходя с коня и низко кланяясь.

Гуюк улыбнулся.

— Меня всегда забавляла эта китайская привычка — желать здоровья на тысячу лет. Как будто это возможно! Садись и рассказывай.

Китаец уселся напротив Гуюка на ковёр, постеленный на вершине холма. На ковре стоял маленький изящный китайский столик, уставленный яствами, прямо на ковре стояли сосуды с напитками. Никаких слуг. Советник хорошо понимал Гуюк-хана — в последнее время слух у дворцовых стен стал чересчур острым.

— С какой новости начать, Повелитель?

— С самой плохой.

— Хорошо. Отравить Бату нам пока не удалось…

— Тебе, Елю Чу Цай. Тебе не удалось. Я к этому отношения не имею.

Китаец улыбнулся.

— Ну разумеется, мой Повелитель. Ни малейшего отношения. Да и я, собственно, тоже. Ну как я могу подсыпать яд, находясь за сорок дней пути от нашего славного Бату-хана? Смешно даже подумать…

— Будем считать, что ты временно оправдался, — не принял шутки Гуюк-хан. — Что ещё?

— Остальные новости не столь печальны, мой Повелитель. Нам удалось изолировать сторонников Менгу, и у тебя есть все шансы.

Ноздри Гуюка дрогнули.

— Когда?

Китаец помялся.

— В принципе, курултай можно собирать хоть сейчас. Однако события на юге Поднебесной…

— О тех событиях мне известно, Елю Чу Цай. Но как они могут помешать Великому курултаю?

— Не помешать, — снова улыбнулся китаец. — Наоборот. Нужно извлечь из тех событий двойную пользу. Пусть Менгу лично отправится туда, чтобы навести порядок.

Гуюк-хан удивлённо поднял брови.

— Он сам к этому стремится. Это даст ему огромный авторитет в случае успеха.

— В случае успеха да, — согласно кивнул головой Елю Чу Цай. — Вот только он не справится, мой Повелитель. Поверь, я знаю, что такое юг. Там не на один год работы.

Гуюк хмыкнул.

— А когда он вернётся на следующий год, — продолжал советник, — его уже никто не будет слушать. Кто не сумел, тот не смог, Хаган.

Гуюк изучающе вскинул глаза на собеседника — не издевается ли?

— Ты можешь считать титул самого Чингис-хана уже практически своим, Повелитель, — на сей раз китаец смотрел без улыбки.

…

Дверь в предбанник была не заперта, и ветер качал её, поскрипывая. Раскат грома прокатился над головой, и тотчас по крыше забарабанили крупные капли. Князь Михаил встал и прикрыл дверь, задвинув засов.

В тёмном углу, который хозяин в шутку уже прозвал «гостевым», сидел человек в монашеском одеянии. Монах и монах, много бродит их по Руси святой… Только глаза выдавали да руки, явно привычные к мечу. Митрополит Пётр Акерович был далеко не келейным отшельником.