Время терпеливых (Мария Ростовская)

— ТЕБЯ?! — искренне изумился Даниил. — Такого-то змея ядовитого, и упустить? Нет, боярин, шалишь. И не надейся так легко помереть, как тот Филя — много, ой, много чего расскажешь ты, я так полагаю! Весь клубок ваш змеиный вылущу! В колодки его, и стеречь как родную сестру перед свадьбой!

Когда боярина утащили, на его место подволокли польского воеводу, командовавшего болеславовыми поляками.

— Ну здравствуй, Збышек, — теперь князь Даниил не улыбался вовсе. — Как же случилось так, что против своего господина, короля Кондрата выступил ты?

Польский воевода едва не падал, удерживаемый парой кметей — удар шестопёра пришёлся ему по голове.

— Один господин у нас, славный Болеслав… — прохрипел поляк, поводя мутными, залитыми кровью глазами.

— Вот это ты и расскажешь самому Кондрату, — Даниил махнул рукой. — В оковы его, на цепь. Сегодня же отправим подарок Кондрату, пусть сам разбирается, что с ним делать. Его подданный, как-никак, хоть и не признаёт короля своего.

Когда и польского воеводу уволокли, Даниил обернулся.

— Всё?

— Остальные всё ратники, княже!

— Литвинов ихних предводитель где?

— Убит, Даниил Романович. Наповал убит.

— Ну и пёс с ним.

— А Ростислав утёк, княже… Не догнали…

Даниил внезапно широко ухмыльнулся.

— И слава Богу, что утёк. Не хватает нам ещё смертного врага в лице князя Михаила Всеволодовича нажить. Получил своё мальчишка, впредь умнее будет. Пусть соразмеряет, на кого хвост подымать!

…

— Мальчишка!

Князь Михаил бросил на стол письмо, нервно заходил по комнате.

— Что, княже? — боярин Фёдор тоже отложил бумаги, с которыми работал. — Нарвался наш Ростиша?

— Нарвался — не то слово! И Бела Арпад тоже хорош, поддался на уговоры мальца безбородого!

Фёдор взял в руки письмо, вчитался. Князь Михаил даже не поморщился — давно уже не было у него от своего "альтер эго" никаких тайн.

— Вообще-то смелость города берёт, Михаил Всеволодович, — боярин глянул поверх свитка. — Молодость, великое дело… Могло ведь выгореть дело-то, ежели б не успели войска от Кондрата Мазовецкого подойти.

— Умный ты, Фёдор, а порой сморозишь чего… — поморщился Михаил. — Взять власть не так и трудно порой, а удержать? Да эти же бояре галицкие Ростишку через полгода ухайдакали бы, и могилы не найти! Или надеялся он на войско угорское? Тогда это уж не князь, а холуй Белы выходит!

Князь снова нервно заходил по комнате.

— Вот честное слово, так бы и выпорол! Нету нынче другого владыки на Галиции да Волыни, и не заменит Даниила Романовича никто! Токмо он и способен отстоять земли свои перед Батыгой!

— Да ладно, княже, не кипятись, — примиряюще произнёс Фёдор. — Ну получил окорот Ростислав Михайлович, впредь не полезет. Кстати, Данило Романычу токмо на пользу потасовка сия. Вскрыл он заговор боярский, да и авторитет свой сильно укрепил.

— Ладно, проехали, — Михаил снова сел за стол, на котором были разложены документы. — Так что там из Сарая?

— Бату-хан лично выступил с войсками на алан, касогов и ясов, кои никак не смиряются со зверствами татарскими.

— Эх… — прихлопнул ладонью по столу Михаил. — Вот бы сейчас самое то крестовый поход, а Фёдор Олексич? Всех бы поганых там положить, да из Батыги чучело сделать и папе римскому отослать…

Боярин Фёдор молчал, глядя в стол.

— Чучело, говоришь… Пётр Акерович вернулся сегодня.

— Ну?! — князь даже подался вперёд.

— Вернулся, да. Отдыхает, умаялся сильно. Да и не хочет светиться тут попусту, про червей мучных помня. Завтра баньку у меня истопят, не откажи…

На скулах Михаила задвигались желваки.

— Банька, это хорошо. А ты сейчас, вкратце.

— Вкратце, говоришь… — Фёдор поднял наконец взгляд от бумаг, разложенных на столе. — Можно. Не будет никакого крестового похода, княже. Не хотят рисковать дорогими доспехами господа рыцари. Вот кабы на Русь ещё, тогда да…

Михаил скрипнул зубами.

— Ясно.

…

Горячий степной ветер сушил губы и щекотал ноздри. Наверное, в Ростове, где сидит княгиня Мария, уже желтеют первые листья, подумал Даниил, щурясь от степного солнца. Там сейчас "бабье лето"… А в Белозерье, должно быть, уже идут холодные моросящие дожди. Здесь же, в степи, лето и не собиралось уходить.

Как не собираются уходить отсюда полчища Бату-хана.

Обоз великого князя Галицкого и Волынского двигался походным порядком. Впереди маячила разведка, по бокам двигались всадники из боевого охранения. Даниил оглянулся — позади пылил арьергард, прикрывавший хвост каравана. Всё как в настоящем боевом походе.

Князь тяжело вздохнул. Да если бы это был настоящий боевой поход… Там всё понятно. Сила против силы. А тут…

Даниил даже глаза зажмурил, до того явственно встало перед глазами видение: движущиеся по степи несметные рати, колышущийся лес копий… Гигантская, переливающаяся стальной чешуёй змея, подползающая к логову Бату-хана… Пылающий Сарай-Бату, и сам Бату, стоящий перед Даниилом на коленях, с верёвкой на шее… Сладостная картина. Однако несбыточная. Невозможно говорить с Бату, опираясь на силу. Нет такой силы у Даниила. Если бы была, разве поехал бы великий князь в Сарай-Бату за их поганым ярлыком?