Время Тьмы

– Давным-давно я был заклинателем в одной деревне. О, это было далеко отсюда, в Геттлсанде. Это была большая деревня, но не настолько большая, чтобы наместник Геттлсанда вздумал бы искать меня там. Я на самом деле скрывался, но это уже другая история. Племена дуиков беспорядочно бродят по этой части страны. Они предпочитают пустые равнины, но прячутся в холмах, и известно, что иногда уносят маленьких детей. Один ребенок старейшины моей деревни исчез, и я шел по следу племени похитителей детей ночь и день по холмам. В пещере на гребне предгорий по ту сторону пустынной цепи гор я в первый раз увидел одного из Дарков. Была ночь. Существо стекло с потолка пещеры, к которому прилипло, и пожрало старого мужчину из дуиков, укрывавшегося там. Оно не догадывалось о моем присутствии. Тогда я знал о Дарках из книг, которые читал, и из древних легенд, дошедших до меня, как этот драгоценный камень, от моего наставника Рефа. Я понял, что это может быть уцелевший Дарк, и мне пришло в голову, что разрозненные группы этих существ, которые когда-то сокрушили человечество, а потом исчезли с лица земли, могут все еще скрываться в своих цитаделях в горах и пустыне. А так как я патологически любознателен – я всегда был таким, – то последовал за ним через мрак вниз по тоннелям, таким крутым, что должен был цепляться за стены и пол, чтобы не соскользнуть в черноту. Я помню, как подумал, что Дарки столь сильно боятся, что обрекли себя на такую жизнь ради собственной безопасности. Я следовал за маленьким Дарком – потому что он стелился по полу и был примерно лишь такой величины, – он показал руками, – глубже и глубже в недра земли, ползая, карабкаясь и цепляясь, чтобы удержаться. И, вы знаете, в этот момент я почти сочувствовал исчезнувшим Даркам за их, как я полагал, изгнание. Потом я увидел, что тоннель расширяется в стороны, и открылся вид на их... город.

Голос старика был гипнотический, глаза смотрели вдаль мимо этой маленькой сумеречной комнаты.

– Там было совершенно темно, конечно, – продолжил он. – Я хорошо вижу в темноте. Пещера подо мной, должно быть, шла примерно на милю, простираясь вниз назад и дальше вглубь земли. Тоннель, в котором я лежал, терялся в тенях. Сталактиты на потолке, насколько я мог видеть, были черны от тел Дарков, облепивших их; клацанье когтей об известняк походило на звук града. А внизу стены, справа от меня, на уровне пола, виднелся вход в другой проход, достаточно большой, чтобы по нему мог пройти человек. Там был настоящий поток входивших и выходивших из-под земли. Я знал, что под этой пещерой была другая, такая же или больше, а под ней, возможно, еще одна. Это был только один, протянувшийся на мили во все направления, возможно, даже не самый большой из их городов в центре пустыни.

Воспоминания об ужасе, нахлынувшем на Ингольда, отразились на его лице: он выглядел, как какой-нибудь ветхозаветный пророк, наделенный знанием о падении цивилизации и бессильный предотвратить его. Руди знал, что старик не видел ни их, ни комнату, а безбрежную пещеру темноты и опять чувствовал шок от первого осознания того, что непостижимо многочисленные полчища Дарков все еще жили в чреве Земли – не в изгнании, не против воли, а потому, что это было избранное ими место обитания. И что ничто не могло предотвратить их выхода наружу, как это уже было однажды.

Голос Руди нарушил тишину, воцарившуюся после рассказа колдуна.

– Вы говорили, что они были на потолке той пещеры, – сказал он. – А что было на полу?

Ингольд встретился с ним глазами, потемневшими от воспоминаний и почти гневными от вопроса Руди – гневными оттого, что тот уже наполовину угадал.

– Они имели свои... стада и паству, – неохотно сказал он и этим бы и ограничился, но глаза молодого человека требовали договорить. – Мутированные, приспособившиеся, переродившиеся после бесчисленных поколений жизни во тьме. Я знал тогда, что человеческие существа были их обычной пищей.

– Вот зачем лестницы, – задумчиво сказал Руди. – Тьме не нужны лестницы – у них нет ног. Они могут вести дуиков...