Время Тьмы

– К сожалению, я не в силах доказать тебе это, – продолжал Ингольд, присев на угол грязного стола; утренний солнечный свет позолотил рукоятку его меча. – Разные миры подчиняются разным физическим законам, и ваш, несмотря на нынешнюю тесную связь с моим, очень далек от центра и источника Энергии. Законы физики тут очень сложные, – он выглянул в окно справа, что-то высчитывая про себя и бормоча под нос.

Руди удивился той естественности, с какой держал себя старик. Он встречал ряженых и раньше, в Южной Калифорнии. Но все эти Братья Атлантиса, молодые или старые, придерживались одних и тех же правил игры; они, наконец, просто старались играть на публику.

Этот чудак, казалось, вовсе позабыл о Руди.

Он либо тот, за кого выдает себя, либо у него окончательно крыша поехала.

«Думай, думай, – сказал он себе. – Старикан не промах, и если ты будешь неосторожен, с тобой случится то же самое». И он спросил:

– Но в своем-то мире вы колдун?

Ингольд кивнул.

Руди оперся спиной на буфет и глотнул пива.

– Ну и как, вы преуспели в своем ремесле?

– Думаю, что да.

– Но вы же не можете заниматься магией здесь, эрзац-Мерлины не часто действуют за пределами приятной среды.

Ингольд пожал плечами.

Руди никак не мог раскусить этого парня. Он продолжал выпытывать:

– Да, но как вы можете быть колдуном без магии? – рокер допил свое пиво, смял рукой алюминиевую банку и бросил ее в угол.

– О, волшебство в действительности очень мало соприкасается с магией.

– Да, но... – начал он и снова остановился. – Что такое волшебство? – спросил он тихо. – А что такое магия?

– Все.

Наступила тишина. Руди пришло в голову, что это был ответ человека, который понимал магию. Потом он тряхнул головой, окончательно запутавшись в своих мыслях и бредовых россказнях старика.

– Я вас не понимаю, – выпалил он.

Голос Ингольда был на редкость мягким.

– Думаю, понимаешь.

«Он действительно появился из того сияния. Через минуту и ты станешь таким же чокнутым, как он».

Руди хотелось быть грубым:

– Я понимаю лишь то, что у вас с головой не в порядке...

– Неужели? – Белые брови колдуна вскинулись, изображая крайнюю степень обиды. – И как же ты определяешь сумасшедших?

– Сумасшедший – это тот, кто не видит разницы между тем, что реально, и тем, что существует лишь в его воображении.

– А-а, – протянул Ингольд. – Ты, наверное, думаешь, если я не поверю чему-то, что видел своими глазами, только потому, что вообразил, будто это невозможно, то буду сумасшедшим?

– Я же не видел этого! – крикнул Руди.

– Видел, – жестко сказал колдун. – И вообще, Руди, ты веришь в тысячи вещей, которых никогда не видел своими глазами, однако не считаешь себя сумасшедшим.

– Нет!

– Ты веришь в существование руководителя своей страны.

– Конечно! Я видел его по телевизору.

– А не видел ли ты людей, материализующихся из теней серебряного света в этом телевизоре? – спросил Ингольд.

– Черт побери, вы знаете это не хуже меня...

– Я не спорю, Руди. Если ты сознательно решил не соглашаться с тем, что видишь собственными глазами, это твое дело, не мое. Я тот, кто я есть.

– Нет!

Медленно, рассеянно повторяя ритуал Руди по сминанию банки, Ингольд сдавил свою пустую пивную банку в комок размером меньше его кулака.

– Честное слово, я еще не встречал молодого человека, так перегруженного предрассудками, – заявил он. – У тебя слишком узкий кругозор для художника.

Руди набрал в грудь воздуха, чтобы возразить, потом выдохнул его.

– Откуда вы знаете, что я художник?

Старик окинул его насмешливым взглядом с ног до головы.

– Просто догадка, – в глубине души Руди знал, что ничего подобного. – Ведь ты художник, не так ли?

– Гм... ну, я рисую аэрографом картинки на бортах фургонов, полосы на бензобаках мотоциклов. – Руди чуть помедлил и добавил: – Полагаю, это можно назвать живописью.

Снова наступило молчание; старик разглядывал свои иссеченные шрамами руки. Одинокий домик покоился в тишине, не считая доносившегося с улицы слабого потрескивания насекомых в высокой траве. Неожиданно Ингольд поднял голову и улыбнулся:

– Тебе хотелось бы иметь не совсем обычного друга, оригинала, скажем!

Руди подумал о некоторых людях, околачивающихся у мотоциклетного магазина Дикого Дэвида. Среди них не было оригиналов. Он слабо улыбнулся:

– О'кей, вы выиграли.

Старик посмотрел пристально и даже чуть озабоченно:

– Ты имеешь в виду, что веришь мне?

– Нет, но это беспокоит не столько меня, сколько вас.

«Если он шизик, – думал Руди, – то это надолго».