Время туманов

Через долгие сорок минут его вытащили подоспевшие взрослые. К счастью, Семка не захлебнулся, хотя и успел наглотаться воды, которой его потом долго, натужно рвало. Парень даже не поранился, если не считать ссадины на плече и нескольких синяков и царапин. Родители, конечно же, всыпали по первое число, сразу после того, как тщательно отмыли отпрыска и закутали оного в несколько теплых одеял. Отныне пустырь был под строгим запретом, однако и без родительского внушения Семен туда бы уже не пошел. Ни за что. Потому как в безопасной, теплой, уютной квартире, на собственной кровати, в куче одеял Семка чувствовал, что весь мир, вся вселенная вокруг него медленно превращается в гигантскую скользкую воронку, огромную раковину со сливом, заполненным свиными трупами, лягушками и прелыми досками. И все вокруг начинает очень медленно сползать в эту дыру, колодец глотает дороги, дома, людей, все с плеском падают в зловонную воду, чтобы уже никогда оттуда не выбраться. И Семен крепко цеплялся за матрас, одеяла, спинку кровати, хотя это и не могло спасти от засасывающей протухшей тьмы, в которую можно было только медленно и долго падать, и от черной воды, где молча скалились бледно-серые пучеглазые чудовища. Несмотря на то что дом на самом деле никуда не падал, и Семка это понимал, страх не хотел исчезать. Он еще очень долго сидел в душе, иногда напоминая о себе сыпью холодных мурашек, и даже через годы Шелихов мог напрочь отбить себе аппетит, вспомнив то невольное купание. У страха была морда — вздутая, серая, с почти комично выпученными глазенками и широкой гнилой улыбкой. И Семен мог бы поклясться, что со стороны Города, с севера, в желтой утренней дымке маячит та самая харя, а в вони закисшего мусора отчетливо пробивается прогорклая нотка падали.

Шелихов закурил следующую сигарету. Мысль о горьковато-жгучем глотке стала куда навязчивее, и Семен подумал, что вот так, наверно, люди и спиваются, когда без спиртного сложно прожить даже один день. Ну или просто когда страшно и на самом деле некуда от этого страха бежать. Теперь, и он знал это точно, он будет бояться даже на необитаемом острове, затерянном где-нибудь в Тихом океане, будет бояться, даже если все ученые мира хором заявят ему, что уж на этом-то уголке Земли никогда не будет Зоны. Теперь бывшему сталкеру Серому суждено было бояться всегда.

Кто-то сказал, что бывших сталкеров, как и бывших интеллигентов или офицеров, ну просто не бывает, что «жилка» остается навсегда. Наверное, по отношению к офицеру или врачу это и справедливо, но этот кто-то забыл про одну штуку.

Сталкеры «перегорают».