Время твари. Том 1

— Если молодой господин изволит подождать, — замычал рыжий тавернщик, — я велю слуге прямо сейчас сбегать поставить силки на жаворонков, но яблочного кр… кр… как вы сказали?.. у меня отродясь не водилось.

Молодой человек поднял голову и несильно пристукнул кулаком по столу.

— Тащи, что есть, — велел он. — И… погоди! Сначала подай охлажденного красного вина.

— Слушаюсь! — рявкнул Патен и самолично ринулся в погреб.

Пока он цедил из бочонка в дежурный оловянный кубок вино, к нему спустился Риф.

— Надо ж как парень коняку замучил! — возмущенно двигая редкими бровями, заговорил слуга. — Господин, а господин, рази ж так можно с коняками? Видать, передыху ей не давал совсем…

— Чего ты здесь трешься? — зарычал на него Патен. — Не видишь, господин проголодался?! Ну-ка, быстро собери ему на стол! Постой! — остановил он бросившегося выполнять приказ слугу. — На лошади поклажа есть какая-нибудь?

— Никакой нет, — отрапортовал Риф.

— Вали, — цыкнул на него Патен и нахмурился.

«Странный все-таки тип, — подумал тавернщик, — непонятный. Оружия нет, поклажи нет… По всему видать — благородный, но разве такие налегке, безоружные и в одиночку странствуют? Даже у самого вшивого нищего под лохмотьями нож припасен. А этот…»

Но тут заблистала перед мысленным взором Патена золотая с каменьями цепь, и ослепительные эти лучи затмили сомнения тавернщика. Брюхо его снова взбурлило, и утробный залп сотряс земляные стены погреба.

Вернувшись в трапезную, Рыжий Патен с удовлетворением убедился, что незнакомец поглощает колбасы с неменьшим энтузиазмом, чем поедал бы жаворонков в подливе или даже, наверное, тот самый неведомый яблочный крем. Принесенное тавернщиком вино путник только пригубил — сразу же закашлявшись, он выплюнул его на пол и потребовал воды.

За окнами еще не почернело по-настоящему, а молодой человек уже отвалился от стола, трещавшего под тяжестью снеди и, с трудом моргая, потребовал отвести его в постель. Что и было тут же исполнено.

Ужиная колбасами, пощаженными аппетитом путника, Патен отдавал распоряжения почтительно вытянувшемуся у стола Рифу:

— Ты, значит, это… завтра чуть свет воды принеси наверх господину. Да не холодной, а погрей сначала. Чтобы господин умылся. А перед тем сходи в поле жаворонков добудь. Понял? И одежду ему вычисти. И сапоги тоже. Понял?

— Ага, — кивал Риф, — понял, да.

— Эх, — прожевав кусок колбасы, мечтательно проговорил Патен. — Кабы нам до конца года еще одного такого гостя… можно было б накопить деньжат и на новом месте отстроиться. Да! И еще, болван ты этакий! Ночью спать не вздумай. Сторожи у комнаты господина! Пес его знает, странный он какой-то, не могу никак понять: кто он такой из себя есть? Как бы не убежал, не заплатив. А ежели у него монет при себе не случится… Цепь-то его видал? С каменьями-то?..

И снова воспоминание о золотой цепи оказало такое воздействие на недужную пищеварительную систему тавернщика, что в момент изменившаяся атмосфера трапезной заставила Рифа поспешно признаться в стремлении пойти на добычу жаворонков немедленно.

Таинственный путник проснулся чуть свет — когда Риф, зевая, еще растапливал печь. Слуга же услышал со двора плеск воды и громкое фырканье: постоялец умывался у колодца. Охая, Риф поспешил будить хозяина.

Когда путник, умывшись, вернулся в трапезную, его уже встречал самолично Патен, взлохмаченный и опухший со сна, но безупречно любезный.

— Доброго утречка, — согнувшись в поклоне, пожелал тавернщик, — раненько вы изволили подняться, молодой господин… Но, надо сказать, отдых в «Веселом Медведе» пошел вам на пользу. Вы прямо сами на себя не похожи!

Рыжий Патен нисколько не лгал и не подхалимничал. Сон смыл с лица молодого человека угрюмые тени страшной усталости. Путник, которому вчерашним вечером тавернщик дал все двадцать пять лет, нынешним утром выглядел не старше двадцати. Движения юноши, вчера тяжко-медленные, сейчас были быстры и энергичны. Золотые волосы, тщательно расчесанные, ниспадали на спину и грудь ровными прядями. Сияли начищенные Рифом сапоги, и одежда, из которой слуга тавернщика выбил пыль, выглядела свежей. И главное: во взгляде юноши заблистала сановная сила, почуяв которую Патен оробел.

— Подавай завтрак, — деловито распорядился юноша. — Да побыстрее! И вели своему слуге седлать коня.

Патен всплеснул руками.

— Да никак вы собираетесь сразу после завтрака отправляться в путь, молодой го… ваша милость?! — воскликнул он. — Великая Нэла, вы ж вчера, прошу прощения, едва живой были!

— И коняка заморенная, — робко подал голос Риф. — Рази ж можно так с конякой?..

— Я не собираюсь сидеть в этом курятнике до вечера, — резковато ответил юноша. — Поспеши с завтраком, тавернщик!

— Осмелюсь сказать, ваша милость, что жаворонок, которого вы вчера изволили спрашивать, еще не вполне готов, — произвел Патен еще одну робкую попытку удержать постояльца, умолчав, правда, о том, что пресловутый жаворонок не был еще даже ощипан. — И ваш конь…

— Неси, что есть, — отрезал незнакомец.