Время убивает

– Кофе уже нет, – сожалеюще развёл руками Никифор. – Мы выпили все ваши запасы.

– Тогда чаю, там у меня в пакете каркаде.

Климчук умчался на кухню.

Истомин посмотрел на Анну.

– Приятно иметь дело с умным человеком. Вы хороший теоретик, если смогли заметить отсутствие финального лагранжиана.

– Но мы и так догадались, – сказал Никифор, что нас ждут большие неприятности.

– Декогеренция, – добавила Анна. – Правда, я не совсем понимаю, что имеется в виду. Ведь это термин из квантовой механики, относящийся к процессу смешения квантовомеханических систем с окружающей средой.

– В общем, мы не представляем, – вставил Никифор, – что произойдёт с нашим миром в случае общей декогеренции.

– Вы ввели в уравнение Уилера – Девитта эвереттовский гамильтониан, – сказала Анна, – и рассчитали порог срабатывания эффекта декогеренции в мегамасштабе. Но что является спусковым крючком процесса?

– Масса инфлатона.

Анна сдвинула брови, нерешительно глянула на Никифора, удивлённого репликой физика.

– Но инфлатон…

– Поле, поддерживающее инфляционное расширение Вселенной, – подхватил Никифор, – насколько я помню космологию. Оно и растащило объём первичной сингулярности до размеров метагалактики!

– Инфлатон и был порождён сбросом энтропии первичной Вселенной, – сказал Истомин ворчливо, – в нашу. Я просчитал необходимые условия и создал компенсатор энтропии, чтобы проверить поведение континуума на квантовом уровне. Но не учёл некоторых побочных эффектов.

– Смены хода времени?

– Время меняет знак при достижении порога энтропии.

– То есть идёт назад!

Появился Климчук с чашкой красного чая, подал старику.

Истомин кивком поблагодарил капитана.

– То, что время в локальном объёме изменило направление, стало благом. Я воспользовался этим следствием, чтобы решить проблему сброса накопленной энтропии…

– В какое-либо из эвереттовских ветвлений.

Физик поморщился:

– Показалось, что это выход из положения.

– Но ведь в ответвившихся вселенных остались те же планеты, звёзды, галактики… остались люди! Мы тоже там есть – запутанные!

– Именно поэтому я и стал рассчитывать векторный сброс, чтобы он не затронул последующие ветви. В Мультиверсе должны родиться и пустые материальные домены, не имеющие жизни.

– А эн-накопитель продолжает работать.

Лицо старика исказилось, по щекам поползли слёзы.

– Я не рассчитал своих сил… Простите… Распутал все неопределённости, но остановить инфляционную реакцию роста энтропии не смог.

В гостиной стало тихо. Потом раздался шумный выдох Климчука.

– Чтоб я провалился! – выговорил он, с жалостью глядя на создателя «апокалипсиса». – Скажите, а как это будет выглядеть? Ну инфляция энтропии. Как общий взрыв?

– Это не взрыв…

– А что?

– Вся материя Вселенной перемешается, – сказал Никифор. – От нас останется только облако фотонов плюс, может быть, электроны.

– И что, выхода нет?

– Я… не знаю… – Истомин спрятал лицо в ладонях.

– Но ведь надо что-то делать!

– Сколько у нас времени, Глеб Лаврентьевич? – спросила Анна.

Истомин помолчал, преодолевая сердечную боль.

– До вечера.

– Даже меньше суток? – проговорил Виктор.

– Двадцать лет, – произнёс Никифор.

– Каких двадцать? Всего несколько часов.

– Глеб Лаврентьевич прожил в одном дне больше двадцати лет.

– Так ты хочешь предложить то же самое и нам?

– До тех пор, пока не решим проблему.

Климчук пренебрежительно махнул рукой.

– Он за двадцать лет не смог. Что же теперь нам сидеть столько же?

– Будем думать.

– Я не согласен!

– Мы можем отпустить тебя на волю.

– Ага, чтобы я к ночи взорвался вместе со всей Вселенной?

– Мы-то останемся и будем работать, сколько бы времени на это ни потребовалось. А для тебя всё кончится благополучно. Проживёшь как все люди до вечера, пока мы не объявимся и не сообщим, что угрозы нет.

Климчук поскрёб макушку, переводя взгляд с одного собеседника на других.

– Это меняет дело, но я ещё не решил. Да и Ане надо подумать, стоит ли жить у этого товарища двадцать лет.

– Вы ошибаетесь, – сказал Истомин.

– В каком смысле?

– Я построил накопитель не двадцать два года назад, а всего два года.

– Не понял. – Климчук ошеломлённо оглянулся на Анну.

Женщина улыбнулась:

– По времени основного потока времени он действительно соорудил машину два года назад, а свои двадцать два года просидел в одном дне.

– Сообразил! Но зачем вам мучиться с ними, когда можно просто дожить до вечера, пока Глеб Лаврентьевич будет решать проблему?

– Вы предлагаете спокойно жить до вечера, зная, что может случиться?

– Ну… они решат…

– Благодарю покорно. – Анна покачала головой. – Я останусь с ними.

– Ладно, как скажете, тогда и я останусь. Так что будем делать?

– Надо… – Анна не договорила.

Раздался звонок в дверь.

Головы повернулись к Никифору.

– Вы кого-то ждёте? – тихо спросил следователь у Истомина.

Физик отрицательно мотнул головой.

Никифор подошёл к двери, заглянул в глазок.

Перед дверью нетерпеливо топтались двое мужчин. Никифор узнал обоих: это были подполковник Колесников и капитан Ладыжный.

– Кто? – прошептал в спину Климчук.

Никифор прижал палец к губам.

– Военспецы.

– Кто?!

– Кураторы нашего клиента, если помнишь. Чёрт бы их побрал!