Время учеников, XXI век. Важнейшее из искусств

– Дочка – это тяжко… Я бы тоже головой о дерево ударился, если бы дочка… Я тебя теперь понимаю. Не понимаю, как ты это сделал, но понимаю почему… И про Наву теперь понимаю… Жить надо, Молчун, что бы ни случилось, чем бы ни ударило, надо жить, потому что… потому что еще кому-то может понадобиться твоя помощь, кому тебе захочется помочь. В лесу все помогает друг другу, даже становясь чьей-то пищей. Ты потерял дочку, но нашел нас. Мы теперь твои дети.

– Нашелся ребенок бородатый! – хмыкнул я.

– Не в бороде возраст, а в знаниях. Чем-то ты старше нас, чем-то мы взрослее. Потому нам и надо держаться вместе. А ты что-то задумал…

– Я подумал, что если мы будем сидеть в деревне и надувать щеки в ожидании врага, то это, по сути, ничем не отличается от варианта принять все как есть, – высказал я свои сомнения.

– Но мы никого не потеряли за это время!

– И ты считаешь, что так будет продолжаться всегда? – удивился я.

– Нет, я тоже думал, что настоящая борьба еще не началась, – признался Староста.

Я знал, что он меня поймет.

– Нам надо выходить за пределы деревни и, может быть, за пределы леса. Хозяйки сильнее нас, и, стоит им захотеть, от нас и следа не останется в пару дней. Я с ними разговаривал, я это понял. Пока у них другие дела, им не до нас. Но так всегда не будет продолжаться.

– И ты хочешь, как птица?…

– Да, я хочу иметь возможность расширить границы деревни тем способом, какого Подруги не ожидают, потому что не могут ожидать, ибо мой способ не принадлежит лесу. У меня может ничего не получиться, но я должен попробовать! Если не получится сейчас, я стану пробовать еще и еще, пока не получится.

– Или пока не разобьешься, – тяжко вздохнул Староста.

– Или пока не разобьюсь, – подтвердил я. – Тогда вам придется обходиться без меня, как раньше обходились. Теперь-то повязку с глаз сняли…

– Ну ладно, – кивнул деловито Староста. – То, что ты говоришь, в голове не укладывается, но я чувствую, что ты правильно говоришь. Я буду тебе помогать. Когда ты хочешь пробовать?

– Сейчас, – выкрикнул я. – Я шагу не смогу сделать, пока не буду знать, получилось или нет!

– Давай сейчас, – покладисто согласился он. – Что тебе нужно?

– Высокий холм, – ответил я.

– Есть такой неподалеку, – сказал он. – Мы туда не ходим, нечего там делать. Леса на нем нет, воды рядом нет. Скучное место.

Я надел на себя рюкзак – до чего же приятная тяжесть.

– Идем туда! – двинулся я вперед.

– А занятия? – спросил Староста, двинувшись следом.

– Сегодня без меня, – отмахнулся я. – Самоподготовка. Разделились пополам – и отрабатывать приемы.

Народ уже слонялся по деревне в ожидании руководителей. Распустились, однако, сами жить разучились. Нехорошо.

– Так! – сказал Староста громко. – У меня с Молчуном дела срочные. На время нашего отсутствия за старшего остается Колченог.

– А за меня, – выступил я, – Кулак остается. Во-первых, отработка и повторение всех приемов, что мы изучили, во-вторых, если мертвяк, то он на тебе, Кулак! Никаких «y-гу-гу», а дубиной промеж глаз или пикой в морду. Понял?

– Понял, – кивнул Кулак. – Что тут не понять: дубиной промеж глаз, чтоб шерсть с носа на задницу сползла. А то ходят тут, бродило им в рыло!

– Кстати, и бродило в рыло не помешает, и травобой, – напомнил я.

– Я с вами! – пискнула Лава.

Староста строго на нее посмотрел и сказал так, чтобы слышали только она да я:

– На них на самом деле надежды мало, мы только на тебя надеемся. Ты уж не подведи…

Лава потемнела лицом, нахмурилась, но не возразила, отвернулась и обиженно пошла прочь.

А мы пошли в другую сторону. Народ провожал нас удивленными взглядами. Было чему удивляться: два вождя сразу куда-то уходят – дело странное, и рюкзак у меня за спиной – штука невиданная и нелесная. Нет, всякие котомки и заплечные мешки у них тоже выращиваются, но такого чуда, как у меня за плечами, никому еще нафантазировать не удалось.

Я сделал несколько шагов и повернулся.

– Лава! – крикнул я.

Она тоже остановилась и повернулась на крик. На рожице ее светилась надежда.

– Лава, воды принеси! – показал я руками размер сосуда.

Она сорвалась с места и побежала домой. Через несколько минут прибежала с легкой тыквенной бутылкой на литр примерно, какие обычно вешают на пояс в дорогу. На одном боку – травобой, на другом – вода. Воды, конечно, в лесу полно, но не из болота же пить! Козленочком никто становиться не хочет, гиппоцетом тоже. А родники под каждым деревом не бьют.

– Ты как ветерок, радость моя, – улыбнулся я. – Теперь от жажды не помру.

– Вы куда? – тихо спросила она, видимо надеясь, что я потихоньку раскрою тайну.

– Кое-что проверить надо, – ответил я расплывчато. – А ты тут за порядком следи, чтобы наши друзья дров не наломали. Мы на тебя надеемся, – повторил я слова Старосты и поцеловал ее в лобик.

Лава тяжко вздохнула, но обиды во вздохе уже не слышалось.

Я повернулся и пошел к поджидающему меня Старосте.

– Ты только возвращайся, Молчун, – сказала она вслед.

– Да куда я денусь! – легко откликнулся я.