Время умирать

— Они совсем близко, мой бвана. Их ведут два следопыта. Я видел, как они работают, нам их с хвоста не сбросить. Очень хорошие следопыты.

— Сколько с ними солдат?

Усилием воли Шон отбросил мрачные мысли.

— Их так же много, как травы в долине Серенгети, — ответил Матату. — Они бегут, как свора диких охотничьих собак. Это решительные и отчаянные парни. Даже мы втроем долго против них не выстоим.

Шон собрался и огляделся. Вырубка, на которой они стояли, была естественной площадкой для убийства, лишенной всякого укрытия, за исключением пней по колено высотой. Эта открытая полоса тянулась примерно на двести метров, до того места, где начинали рубить ветки и сучки и скидывать их в кучи, которые теперь образовали естественные баррикады.

— Мы расположимся вон там, — быстро решил Шон и сделал знак Альфонсо двигаться вперед. Они бегом, все вместе, с женщинами в середине, пересекли открытую полосу. Мириам тянула за руку младшего брата. Альфонсо заботливо бежал рядом. Крупный шанган был тяжело нагружен рацией, боеприпасами и прочим снаряжением, которое они добыли в засаде на Сави, и тем не менее, когда Микки уставал, он нес его на руках, только изредка и ненадолго ставя его на ноги. Три шангана, мужчина, женщина и мальчик очень быстро образовали внутри отряда свою собственную общину, держась вместе благодаря племенным законам и естественной привязанности. Шон знал, что он может положиться на Альфонсо и тот позаботится о своих собратьях, поэтому мог сосредоточиться на собственных подопечных — Клодии, Матату, а теперь еще и этой маленькой девочке.

Альфонсо не нуждался ни в каких приказах. Как и Шон, он обладал настоящим солдатским глазом в отношении местности и бежал прямо к большой куче обрубленных веток, образовавших настоящий редут, из-за которого можно было вести прицельный огонь по открытому пространству.

Они быстро там обосновались, перетащили еще несколько больших ветвей, чтобы укрепить позицию, выложили свое оружие и запасные обоймы, делая все, что было в их силах, чтобы сдержать первый натиск противника.

Клодия и Мириам отвели детей несколько дальше — туда, где яма в земле и три огромных пня образовали своего рода укрытие. Закончив приготовления к бою, Шон быстро подбежал к ним и присел на корточки рядом с Клодией.

— Как только начнется перестрелка, я хочу, чтобы ты взяла Мириам и детей и бежала дальше, — сказал он ей. — Идите строго на юг.

Он замолчал, заметив, что она отрицательно качает головой, крепко стиснув зубы.

— Я уже достаточно набегалась, — сказала она. — Я остаюсь с тобой. — Она положила на его руку свою. — И не надо спорить. Это бесполезная трата времени.

— Клодия!

— Пожалуйста, не надо! — настаивала она. — У нас осталось не так много времени, давай не будем тратить его на споры.

Конечно, она была права. Бежать дальше одной было бессмысленно, тем более с двумя детьми и пятьюдесятью солдатами РЕНАМО, идущими по следу. Он кивнул головой.

— Хорошо, — согласился он, достал из-за пояса «Токарев», взвел его и аккуратно снял с предохранителя. — Возьми это.

— Зачем? — уставилась она с отвращением на пистолет.

— Думаю, ты знаешь зачем.

— Сделать то же самое, что и Джоб?

Он кивнул.

— Лучше сделать это так, чем тем способом, который придумает Чайна.

Она опять отрицательно покачала головой.

— Я не смогу, — прошептала она. — Если не будет другого выхода, сделай это для меня сам.

— Попробую, — сказал он. — Но не думаю, что у меня хватит на это мужества. На, возьми на всякий случай.

Она неохотно взяла пистолет и сунула его за пояс.

— А теперь поцелуй меня, — сказала она.

Свист Матату прервал их объятия.

— Я люблю тебя, — прошептал он ей на ухо.

— И я люблю тебя, — ответила она. — На веки вечные.

Он оставил ее и, пригнувшись, вернулся к куче веток, присел рядом с Матату и выглянул в просвет между ветками, изучая опушку леса.

Прошло много минут, но наконец он заметил между стволами деревьев какое-то движение. Шон положил правую руку на рукоятку АКМ, сжал ее и начал поднимать автомат, пока затвор не прижался к его щеке.

На залитой полуденным солнцем вырубке воцарилась тишина. Птицы не пели, ни одно живое существо не двигалось, пока наконец с опушки леса не послышался приглушенный птичий свист и из леса не вышел на открытое место какой-то человек. Он показался всего на долю секунды и тут же спрятался за большим пнем. Как только он это проделал, в трехстах метрах левее появился другой и рванулся вперед. Этот тоже моментально исчез за пнем, и тут же справа показался еще один солдат РЕНАМО.

— Всего лишь трое, — пробормотал Шон.

Они не хотели раскрывать большее число солдат, и это было хорошо. Те продвигались короткими перебежками, только по одному, широко рассеявшись по всей площади, как старые леопарды, подбираясь к добыче.

«Жаль, — подумал Шон. — Мы сумеем снять только одного из них. Я рассчитывал на большее».

Он сосредоточил свое внимание на продвигающихся разведчиках, стараясь выбрать наиболее опасного из этой троицы.