Время увядающих лилий (СИ)

— Меняем преисполненного коварством Мавра на и без того опасную Тигрицу… Опасно!

— А если предварительно ограничить её власть в Милане? Не явно, а рассадив там таких «вассалов», с которыми Катарине придётся считаться, которых даже она не сможет подмять под себя. И пара-тройка резиденций Ордена Храма, способных в случае необходимости стать центрами притяжения недовольных. К тому же подобное изменение политической карты, особенно если Геную не забыть, позволит нам окончательно отгородиться щитом от Франции и её союзников, как бы оно не повернулось. Через Венецию франки точно не сунутся, да их туда и не пустят. А морем… Думаю, через несколько лет у нас будет настоящий, сильный флот. Есть у меня и насчёт усиления кораблей несколько задумок.

— Приглашу я, наверно, графиню в гости. Встретим с подобающим почётом, торжественно вручим герцогскую корону. Я специально дал поручение ювелирам изготовить её, и такую, какую королеве носить не стыдно, — а вот последнее неожиданно, расстарался «отец». Но к месту, чего уж там, полезно будет малость порадовать Львицу Романии. — Вручим ей герцогство маленькое и предложим поменять на большое и сильное.

— Поменять?

— Конечно же, сынок. Может и не получится, но если удастся дать ей Милан и отдать лично нам, Борджиа, Форли и Имолу… да хотя бы одну из крепостей. Или ты откажешься сам взять либо передать кому-то из своих верных вассалов?

Качаю головой, показывая, что уж я то точно отказываться не стану. А взгляд Родриго Борджиа в сторону Бьянки… Мда, ну и интриган нынешний понтифик! Тонко так, незаметно для прочих намекает, что совсем уж ближний круг следует рассадить по «тёплым местам», чтобы сделать верность совсем уж незыблемой. По его понятиям это единственный и лучший путь. По моим же… Вознаграждать свой ближний круг надо, это без сомнения. В том числе и таким вот образом, но одновременно делать это так, чтобы в отдалённом будущем у их детей и внуков не возникло стремления к самостоятельности, к возможному отделению. Ну да здесь время терпит, успею оформить в голове мысли о необходимых реформах в связке сюзерен-вассалы.

Вот уж если зашёл разговор о Милане, Венеции и прочем, то пришлось корректировать изначальные планы на беседу и закапываться в детали венецианской помощи и раздела герцогства Миланского. Что им — это уже ясно, а вот что нам и что оставить в качестве пряника для Тигрицы из Форли — это предстояло обсудить. Равно как и те доводы, которые предстоит выдвинуть для того, чтобы она приняла предложение не под нажимом, а от души. Затаившая даже не злость, а досаду Катарина — не та проблема, с которой в принципе хочется иметь дело — сейчас, в близкой перспективе или вообще в крайне отдалённом будущем.

* * *

Папская область, Остия, январь 1494

Серебряный кубок, по счастью пустой, с силой был брошен в стену, после чего с печальным звяканьем покатился по полу. Перуджа! Вот тот город, который мало-помалу стал своего рода столицей, центром притяжения тех лордов Романии, которые видели в нас, Борджиа, главную для себя угрозу. Теперешний властитель города, Асторре Бальони, был представителем семьи, которая ещё с первой половины века как вцепилась в город с прилегающими землями, так и не выпускала Перуджу из своих лап. Вдобавок как он сам, так и его де-факто формальные родственники-соправители, имели сильные дружеские связи с семейством Колонна, что тоже не абы что и абы как. Более того, неподалёку от Перуджи, почти на побережье Тразименского озера стоял замок под названием Маджоне — главная резиденция кардинала Орсини. Орсини, Колонна… и Перуджа, чтоб ей пусто было, как и всему роду Бальони, давно держащихся очень уж независимо от Рима и поддерживающих всех, кто выступал против понтификов, пытающихся хоть как-то окоротить своих вассалов.

Почему Перуджа вызвала у меня приступ ярости именно сейчас? Дело всё в том, что некто Никколо Орсини ди Питильяно, явно заподозрив что-то, рванул туда и приказал собранным уже войскам стягиваться в ту сторону. Утечка информации, тут и гадать не стоило! Но как, откуда, когда? Загадка да и только. Слишком мало людей было посвящено хотя бы в часть планов семьи Борджиа, не говоря уж о всей картине, известной лишь абсолютно верным людям. И всё это на фоне только-только завершившихся тяжёлых переговоров с Катариной Сфорца. Успешных, что особенно радовало!