Время ведьм

Легкое движение у дерева сперва показалось мне обманом зрения. До боли напрягая глаза, я вглядывалась в темноту. Лишь на миг мне почудилось, что я увидела тонкую девичью фигуру в белоснежной сорочке. Сара! Обдирая босые ноги о густые заросли терна и шиповника, я бросилась вглубь сада, но под деревом никого не было, только качалась яблоневая ветка. Вопреки здравому смыслу я отчаянно хотела, чтобы это была она! С бешено бьющимся сердцем я стояла в волшебной тишине сада, залитая лунным светом, прислушиваясь к своим обезумевшим мыслям. Снова одна! Я вся продрогла и зябко обхватила себя руками. Ночь выдалась холодная. Как воришка, я прокралась назад в дом, осторожно поднялась по лестнице в нашу спальню. Джон крепко спал, раскидав руки по широкой кровати, от моих осторожных шагов не сбился даже ритм его дыхания. Я закрыла окно и украдкой бросила взгляд в сад. В тишине я глухо вскрикнула. На этот раз мне не показалось. У широкой изгороди стоял тот крестьянин, что помогал нам с вещами. Он не отрываясь, жадно смотрел на меня, и я поспешила отойти от окна.

Утром, при ярком солнечном свете вчерашние события уже не казались такими пугающими. Должно быть, я перенервничала и устала с дороги, и еще не переболела Сарой… А крестьянин верно работает в саду. Я постаралась поскорее забыть об этом, тем более, забот у меня хватало. Нужно было привести в порядок дом, найти хорошего садовника и нанять несколько человек для работы в усадьбе. Несколько дней прошли в приятных хлопотах. Три молодые крестьянские девушки отмыли дом сверху донизу, все сияло чистотой, полы были натерты воском, посуда блестела в солнечных лучах, новые занавески колыхались на окнах. Ридж-холл уже не выглядел таким запущенным. Сад тоже преобразился. Я решила не стричь деревья, садовник просто посеял новую траву и очистил сад от сорняков. Мне нравилась свобода, с которой росли здесь деревья, широко раскинув зеленые руки. Мне самой не хватало ее в столице, и теперь я наконец дышала полной грудью! Я не признавалась самой себе, но мне не хотелось менять то место, где я видела или мне казалось, что видела, свою погибшую сестру.

Джон с улыбкой смотрел, как я хлопочу по дому. Я сменила свои траурные платья на простые домашние кофты и юбки, оставив лишь черную косынку на плечи.

– Деревня пошла тебе на пользу, Мари, – сказал он, лаская взглядом мой профиль. Я переставляла посуду в буфете, повернувшись к нему не тронутой пожаром стороной.

– Мне нравится здесь, Джон. Но крестьяне…

Я не знала, как выразить то, что меня угнетало. Девушки, прибиравшиеся в доме, угрюмый садовник и конюх… все они исподтишка разглядывали меня, шептались за моей спиной и замолкали, стоило мне войти в комнату… Люди здесь выглядели одинаково: темноволосые и смуглые от работы в поле. Мои ярко-рыжие волосы и бледная кожа казались им чем-то диковинным и ненормальным. Я чувствовала волну неприязни, но Джон ничего не замечал. И, так как я не сказала ему о случае в саду, то промолчала и об этом.

Вечером, когда мы садились ужинать, в двери постучали. На пороге стоял старик в поношенной одежде. Он умоляюще смотрел на моего мужа.

– Вы должны пойти со мной! Мой сын… он заболел… он – наш единственный кормилец! Вылечите его!

Джон торопливо собрался и ушел, а я осталась у теплого камина за пустым столом дожидаться его. Огонь потух, я незаметно для самой себя уснула в кресле. Мне снилась буря. Она трепала верхушки деревьев, лил дождь. За окном, в саду, стояла одинокая белая фигурка, продрогшая от холода. А разве призракам бывает холодно? Она слабо скребла оконное стекло, безмолвно заклиная впустить ее в дом… Я смотрела на нее с гулко бьющимся сердцем, испытывая одновременно и ужас, и радость. Сара!

Я проснулась, долгую минуту не понимая, где закончился сон и началась реальность. Дверь осторожно открылась и вошел Джон. Вода стекала ручьями с его плаща и сапог.

– За окном настоящий потоп. Не надо, Мари! Ты промокнешь и заболеешь. – он отстранил меня, стягивая перед камином мокрую одежду.

– Что там случилось? – спросила я.

– Лихорадка! Староста, его отец, вызвал меня слишком поздно. Они зовут врача, лишь если не могут справиться сами, с помощью кореньев, трав и заговоров, – с горечью ответил он. – А когда кто-то все же умирает, винят врача…

Сына старосты похоронили на старом маленьком кладбище. Собрались все окрестные жители. Женщины голосили, а сам староста неотрывно смотрел на меня. Мы с Джоном стояли в стороне. Старенький священник быстро прочитал надлежащие молитвы, перекрестился и пробормотал: «Убереги нас, Отец небесный, от колдовских деяний и ведьминской ворожбы…» «Аминь» – послушно закончили крестьяне. Мне стало жутко. Солнце скрылось в тучах, казалось, разом спустились сумерки. А мы все находимся не в цивилизованной развитой стране, а в темном средневековье с его полубезумной верой в дьявола и колдовство.