Время великих реформ

Я пришла с моей обычной пешей прогулки, ограничивающейся, как правило, визитом к Муш и возвращением, и сразу же получила твое милое письмо, переполнившее меня радостью. Я люблю тебя, ты это знаешь и должен это чувствовать, а меня поддерживает лишь наше сокровище, которое меня наполняет отвагой, но ничто не сравнимо со счастьем любить друг друга, как мы, и наслаждаться счастьем навсегда принадлежать друг другу перед Богом и нашей совестью, что нас возвышает в наших глазах.

Нам есть за что благодарить Бога, за это счастье, что полностью нас поглотило. Я знала, что ты сохранил упоительное ощущение от нашего вчерашнего дня, и мне, как и тебе, доставляют удовольствие наши милые беседы, когда мы полностью сохраняем здравый рассудок, что необходимо тебе, и я признаюсь, что предпочту помучиться несколько дней, нежели стать причиной приступа, как позавчера. Дай Бог, чтобы это больше не повторялось.

Ты был так неотразим в мундире с кокардой, что я не могла не восхищаться тобой, но я не собираюсь делать тебе комплименты, ты сам понимаешь и знаешь, насколько ты привлекателен, также глупо было бы говорить, что мне это нравится.

Я знаю, что ты обожаешь этого милого оригинального деспота, который, конечно же, желает, чтобы его любил обожаемый муж, и доказывает ему это полностью в эти милые мгновения, проведенные вместе, они постоянно сопровождают нас, и я хочу, чтобы они переполняли нас больше, чем когда либо. Да поможет нам Бог и да благословит нас. Обожаю тебя!

В полночь.

Наш прекрасный час, проведенный перед ужином, был упоителен, и я наслаждалась как полоумная, ощущаю себя насквозь пронизанной этим чувством, ты так страстен, что этому нет имени. Но меня беспокоит, что я не смогу поужинать с тобой, а тот вечер оставил у меня то же упоительное впечатление. Я обожаю наши беседы во время отдыха в объятиях друг друга и эти милые прогулки в санях, одним словом, все, когда мы вместе. Пора спать, я обнимаю тебя и страстно люблю, ангел мой, мое все! О! Что бы я отдала, чтобы мы заснули вместе.

Да хранит нас Бог и да поможет он нам. Люблю тебя до безумия.

Понедельник 15/27 ноября 1871 года в 10 часов утра.

Я довольно хорошо спала, и я все переполнена чувствами. Люблю тебя до умопомрачения, ангел мой, только тобою и дышу. Ожидаю момента встречи с тобой.

Обнимаю тебя страстно и счастлива, что Твоя навсегда.

№ 12. Александр II – княжне Екатерине Долгоруковой

7 октября 1877. В 10 ч. утра.

Здравствуй, милый Ангел души моей. Я прекрасно спал, несмотря на необычно холодную ночь, всего 2 градуса […]

В 3 1/2 ч. после полудня.

[…] Прогулялся. Проехался и в карете, и прошелся […] и посетил госпиталь, куда привезли солдат с Шипки, многие с отмороженными ногами, но, по счастью, в ампутации необходимости нет. На солнце почти тепло, и ветер стих[…]

В 7 3/4 ч. вечера.

Курьер прибыл после обеда, и твое письмо […] для меня, как солнце. Воистину я чувствую себя любимым, как никогда не осмеливался мечтать, и отвечаю тебе тем же всей душой, и чувствую себя счастливым и гордым, потому что такой Ангел, как ты, владеет мною, и потому что я навсегда принадлежу тебе. То, что надиктовал дорогой пупуся [374], как обычно порадовало меня, привязанность, которую он питает к нам с самого рождения, поистине трогательна.

Храни Господь для нас его и Олю [375], чтобы они оба продолжали нас радовать. То, что ты послала для Брянского и Архангелогородского полков, будет передано им, как только прибудет, и я благодарю тебя за это от всего сердца. Это меня нисколько не удивляет, я знаю и умею ценить твое золотое сердце, но ты понимаешь, какое удовольствие доставляет это твоему Мунке [376], для которого ты являешься идолом, сокровищем, жизнью.

В 10 1/2 ч. вечера.

[…] Только что доставлено чудесное известие – второй редут, который осаждали румыны, взят. Деталей пока не знаем. Хорошее начало. Только что пришла твоя утренняя телеграмма, и я доволен, что твой желудок лучше […] У сына на Шипке все спокойно [377], но бедные войска ужасно страдают от ночного холода. Я люблю тебя, добрый Ангел, и нежно обнимаю.

Суббота, 8 октября, 10 ч. утра.

С добрым утром, дорогой Ангел души моей, я хорошо спал и переполнен любовью и нежностью к тебе, моя обожаемая маленькая женушка. Утро великолепное, ночь была очень холодная. Вчера, перед тем как лечь, я получил скверную новость, что турки взяли назад редут, занятый румынами. Ждем теперь подробностей. […]

В 7 1/2 ч. вечера.

[…] Ох! Как я вспоминаю наши славные послеобеденные часы, когда дети спускались ко мне и рассказывали тебе о чем-нибудь, перед тем как пить свое молоко. Меня так и тянет к вам. Дай нам Бог вернуться поскорее!