Время вестников

Попытки примирения в славном XII веке от Рожества Христова, похоже, были не в чести. Во всяком случае, никто из присутствующих – а Гунтер заметил среди посетителей безымянной таверны некоторое количество господ вполне знатного вида и почтенных лет, наверняка обладавших немалым авторитетом – не сделал попытки остановить поединщиков, ссылаясь, к примеру, на указ императора с запрещением поединков в военное время и в действующей армии. Иное дело, что сами де Фуа и Дугал, за несколько мгновений до того, как скрестить мечи, обменялись несколькими фразами. В общем гаме обер-лейтенант не сумел расслышать, что эти двое сказали друг другу – увидел только хищную ухмылку шотландца и надменно заломленную бровь старого рыцаря.

Гунтер не знал, существует ли в нынешние времена определенное слово или формулировка для начала дуэли. Несколько сорвавшимся голосом он выкрикнул запомнившееся с юношеского периода запойного чтения романов Александра Дюма «En garde!..» и быстренько отскочил в сторону. Его немедля толкнули локтем в спину, чтоб не мешал смотреть. Зрители обступили место будущего поединка широким кругом, готовые в любой миг разбежаться – если в пылу сражения они окажутся в опасной близости от полосующих воздух мечей.

– Зря ты со мной связался, щенок, – вот что процедил сквозь зубы человек, без малейших на то оснований именовавший себя Ангерраном де Фуа. – Может, ты и хорош в бою… только против меня тебе не выстоять. Меня благословила рука того, чья власть превыше вашего нелепого Иеговы и его распятого сынка. Я умер и воскрес, и буду жить, когда твои кости давно истлеют в могиле. Знаешь, почему я тебе это говорю? Через десяток ударов сердца ты умрешь и не сможешь ничего разболтать своим бестолковым дружкам. Не переживай, они ненадолго переживут тебя. А твоя Агнесса и ее племяннички в скором времени тихо и незаметно исчезнут. Но знаешь, еще не поздно все изменить. Остановим этот бессмысленный поединок, договоримся – и…

– А я везучий, авось как-нибудь выкручусь, – откликнулся на эту зловещую тираду Мак-Лауд.

Все-таки, по мнению обер-лейтенанта, в средневековом поединке на мечах не было ничего, схожего с эффектной шпажной дуэлью мушкетерских времен. Хотя, возможно, представление о дуэли XVI века у мессира фон Райхерта тоже было в корне неверным, основанным на фильмах французской кинокомпании «Гомон» и гравюрам в старинных трактатах, посвященных этому великому и опасному искусству. Здесь же была просто рубка, стремительная и смертельная – ибо противники не были обременены тяжелыми и сковывающими движения, но спасительными кольчугами, оставшись в обычной одежде. Для зрителей – и местных, и франков – похоже, не имело значения, на чьей стороне окажется победа, они с равным энтузиазмом поддерживали воплями и свистом обоих соперников. Клинки лязгали, сшибаясь, почтенный де Фуа выглядел помолодевшим лет на двадцать, ничуть не уступая более молодому противнику ни в скорости, ни в проворстве. Двое выплясывали на прокаленной солнцем немощеной улице под аккомпанемент улюлюканья, испуганных женских вскриков и громогласных рыцарских возгласов на древнем, но отнюдь не потерявшем своей исконной выразительности саксонском наречии.

«Не могу я на это смотреть, – честно признался себе германец. – Вроде бы столько здесь прожил, в войне участвовал, должен был ко всему привыкнуть – а не могу, хоть убей. Люди с азартом рубят друг друга на кровяную колбасу во имя невесть каких целей… Может, прав был Серж – гори оно все ясным пламенем, какое нам дело до здешних трудностей?»

Выпад – парирование – косой взмах снизу вверх – прыжок… Въедливая красноватая пыль, жара, вонь, жужжащие мухи над кучами отбросов. Киликийский город Тарс, развалины которого предприимчивые потомки нынешних праздных зевак будут в двадцатом веке показывать любопытствующим туристам из Европы, пра-пра-правнукам доблестных крестоносных воителей.

Отвлекшийся мессир фон Райхерт внезапно сообразил, что ситуация в круге претерпела изменения. Де Фуа сумел вплотную приблизиться к шотландцу, мечи сцепились крестовинами и теперь каждый поединщиков изо всех сил давил на рукоять, пытаясь заставить другого отступить, теряя равновесие. Перевес оказывался то на одной, то на другой стороне, щекоча нервы зевакам и повергая Гунтера в отчаяние. Он поймал себя на том, что неразборчиво выкрикивает что-то вместе со всеми… и тут Мак-Лауд резко отшатнулся назад, высвободив свой клинок из захвата. С разворота нанес мессиру Ангеррану хлесткий удар поперек корпуса и завершил движение стремительным прямым выпадом.

Фатальным. Финальным.