Время вестников

Половина претендентов на рабочее место немедля растворилась в воздухе. Оставшиеся, поскребя в затылках и поохав, раздобыли-таки требуемое. Проведя небольшое собеседование, Гунтер решил, что четырех человек ему вполне хватит – сделав выбор в пользу людей среднего возраста, уже достаточно поживших на свете и осознавших преимущества честной службы перед быстрым обогащением за счет опустошения хозяйского кошелька. Заодно мессир барон нанял двух девиц, местных уроженок – прислуживать леди Хониате. Которую он собирался завтра же забрать из-под опеки монахинь… если ромейка пожелает, конечно. Ибо вопрос о статусе спасенной дамы и надлежащем поведении благородного рыцаря по отношению к ней до сих пор оставался для германца загадкой.

В разгар установки новоприобретенного шатра заявился взъерошенный и ужасно деловитый Мишель де Фармер. С поздравлениями по случаю грандиозного успеха и банальным вопросом «Пожрать сыщется?»

Наскоро проведя ревизию запасов, господа рыцари обнаружили здоровенный кусок холодной солонины, которую сжевали, сидя на свернутых попонах и наблюдая за вечерним мельтешением лагеря. Поколебавшись, мессир фон Райхерт решился задать давнему приятелю деликатный вопрос касательно пленной византийки. Мишель восхищенно и завистливо присвистнул, увесисто хлопнул бывшего «оруженосца Джонни» по спине и заявил, что тут и раздумывать нечего. Даму надо немедля перевезти сюда, устроить со всеми возможными удобствами, не забыть дать ей обещание верно хранить ее честь от нападок и клеветников… ну, дальше и сам сообразишь. Не маленький, чай.

На физиономии Мишеля читалось явственное желание подробно обсудить таинственную ромейку со всех возможных сторон, но долг оказался превыше любопытства. Разочарованно крякнув, нормандец взгромоздился на лошадь и умчался дальше, исполнять обязанности «рыцаря королевской свиты».

На смену ему явился Серж де Казакофф. Русский рассыпаться в красочных и многословных поздравлениях не стал, лишь поинтересовался деталями, как он выразился, стратегической операции «Поймай Комнина за хвост». Выслушав краткий и довольно сдержанный отчет, похмыкал, побродил вокруг шатра, зачем-то пиная ногой шнуры-растяжки, и ушел, оставив по себе привкус сдержанной неприязни. Мессир фон Райхерт честно попытался понять, с чего бы это ему питать к собрату по несчастью такое странное чувство. Не разобрался, плюнул и завалился спать – с удобствами, без назойливого храпа соседа над ухом и в относительном комфорте. Выругав себя за то, что не догадался раньше обзавестись личным имуществом.

21 декабря.

Замок Липена.

В какой-то из объемистых монографий, посвященных истории Средневековья, обер-лейтенант фон Райхерт наткнулся на запомнившуюся фразу: «Мир Средних веков – это мир театральных представлений, стремление придать всякому и каждому действу характер эффектной церемонии, желательно сопряженной с религиозным оттенком». Сегодняшнее действо лишний раз подтвердило тезис историка XX века, заставив германца недоуменно хмыкнуть. А еще он вновь поразился гибкости психики уроженцев Средневековья, с легкостью воспринимающих глобальные перемены своего социального статуса. Только что ты был всевластным повелителем маленького островка, теперь ты пленник завоевателей, и твой двор тут же изъявляет готовность повиноваться новому владыке. Без всякого принуждения, словно у них в головах размещен некий переключатель, позволяющий не испытывать мук совести или колебаний. Правитель сменился? Значит, настало время служить новому. Ему угодно нас казнить? Что ж, Господь приветит нас и всем воздаст по заслугам – обидчику и невинным жертвам.

Торжества начались со скандала между представителями западной и восточной ветвей христианства о праве на проведение благодарственного молебна. Мессир фон Райхерт умудрился проспать сие представление, но, как ему азартно поведали очевидцы, дело шло к тяганию за сановные бороды и угрожающему помаванию кадилами.

Мир, как ни странно, восстановила мадам Беренгария (за спиной которой маячили хмурый дядюшка Педро Барселонский и десяток его вассалов), предложив отслужить молебен сперва по греческому обряду, а затем по римскому. Священнослужители обоих конфессий покосились на молодую королеву с некоторым неодобрением, но предпочли смириться с таким оригинальным решением.

За хоровым примиряющим молением последовал турнир, к самому финалу которого успел барон Мелвих. На трибунах вовсю шел обмен последними сплетнями, история пленения Исаака Кипрского уже успела обрасти массой подробностей и исказиться до полнейшей неузнаваемости – благодаря обожавшим прихвастнуть скоттам, участвовавшим в вылазке. Вовсю обсуждалась величина казны, угодившей в руки Ричарда. Остроумцы уверяли соседей в несомненной выгоде отсутствия в Липене его величества Филиппа-Августа. Ведь, ссылаясь на памятное соглашение, неосмотрительно подписанное Львиным Сердцем, французский король вполне мог претендовать на половину захваченной добычи.