Время вестников: Законы заблуждений. Большая охота. Время вестников

От тоски и безделья Гунтер скучал и тихо зверел. Соратники по великому походу, даже те, чей возраст приближался к солидной дате в тридцать и сорок лет, вели себя, точно хвастливые подростки тринадцати-четырнадцати лет. Мессир фон Райхерт никак не мог взять в толк, притворяются они или в самом деле таковы. Все указывало на то, что ни о каком притворстве здесь и речи не заходило. Его сотоварищи были истинными детьми Средневековья – жестокими, чрезмерно религиозными и догматичными, охотно верящими любой чепухе, сказанному слову и данному обещанию. Благородные шевалье отправились спасать свои души и вызволять Гроб Господень из рук неверных, а все остальное их мало занимало. Гунтеру казалось, его занесло в огромный бивак скаутов-переростков. Энергичных, говорливых и не видящих дальше собственного носа.

К тому же германца навязчиво беспокоила еще одна проблема – отсутствие подходящего женского общества. Собственно, женщин в лагере хватало. Гулящие девки из любого города на побережье Средиземного моря – европейского, сарацинского или иудейского. Невесты, сопровождающие женихов-крестоносцев, и почтенные матроны, отправившиеся в дальнее паломничество вместе с воинственными супругами. Возникшие невесть откуда ахайские и византийские леди, подходившие под определение «гетер» – миловидные, приятные в общении и весьма высоко ценящие свои услуги.

Флирт с замужней дамой или нареченной какого-нибудь рыцаря Гунтера не прельщал. В таком многолюдном месте полно любопытных глаз и доносчиков. Не хватало еще влипнуть в скандал, став жертвой разъяренного супруга, превратившегося из крестоносца в рогоносца. Дешевыми девицами обер-лейтенант, потомок старинного рода, брезговал. Не говоря уж о том, что любая из них прятала под юбкой целый букет заболеваний, могущих привести в этом необразованном времени к скоропостижной кончине. Или, что было бы еще хуже, к долгой и мучительной агонии.

Оставались куртизанки. Свести близкое знакомство с дамой полусвета шевалье фон Райхерту мешала врожденная немецкая экономность. Знакомство подразумевало достаточно длительную связь и денежное содержание подруги. Гунтер уже вволю наслушался историй о том, как очередная «византийская патрикия» ловко лишила графа такого-то и барона сякого-то фамильного состояния. Лучше уж в одиночестве, зато с сохраненными деньгами, которые позже пойдут на обустройство заслуженного земельного владения.

«Может, продать этот грешный Мелвих? – размышлял неудачливый шотландский барон. – Или выменять на что-нибудь более пристойное в Аквитании или Лотарингии? Только где сыскать идиота, готового обзавестись десятком акров каменистой земли на северном побережье Шотландии?»

Жизнь, еще недавно бившая ключом и сулившая захватывающие приключения, оборачивалась стоячим болотцем.

Спустя несколько дней после высадки и захвата Лимассола пришло известие о том, что Исаак Комнин вкупе с небольшой дружиной и императорской казной укрылся в Епископи, небольшой римской крепости в двадцати лигах к западу от гавани. Кликнув верных сподвижников и не имея терпения дождаться, когда неповоротливая армия сдвинется с места, Ричард умчался преследовать коварного деспота.

Взять цитадель с наскоку не удалось. Высокие стены и крепкие ворота Епископи оказались не по зубам горстке европейских рыцарей. Беглый император прислал гонца с посланием и предложением мирных переговоров. Львиное Сердце, действуя в своем излюбленном стиле «благородного короля-рыцаря», повелел казнить вестника, а письмо демонстративно сжечь перед воротами крепости.

Из Лимассола по прихотливо извивающимся горным дорогам доползло подкрепление. Изнывающий от затянувшегося стояния под стенами Ричард немедля учинил штурм, закончившийся для крестоносцев досадной неудачей. Комнин повторил попытку договориться. На сей раз под давлением советников английскому венценосцу пришлось согласиться.

Брызгая слюной и рубя воздух латной перчаткой, Львиное Сердце требовал почетной сдачи врага и торжественной передачи Кипра в руки европейцев. Ромей имел нахальство отстаивать свою непричастность к мессинскому пожару, ехидно предлагал оплатить издержки Ричарда в крестовом походе и намекал, что доблестные паладины перепутали маленький Лимассол с Иерусалимом. Усугубляя политическую неразбериху, за деспота неожиданно вступилась ее величество Беренгария. Ричард попытался указать супруге, что женщине не следует вмешиваться в дела, ее не касающиеся, и получил прилюдный должный отпор. Свидетели шумной семейной сцены немедля разнесли слух о том, что Львиное Сердце заполучил в жены вторую Элеонору Аквитанскую, только куда моложе и острее на язык.

Переговоры закончились ничем, ибо следующим же вечером Комнин призрачной тенью улизнул из Епископи, объявившись севернее, в Пафосе. Рассвирепевший Ричард ринулся вдогонку… и все повторилось сызнова.