Время вне времени

После сражения в Примус Беллум[56], которая практически уничтожила землю и человечество, эти боги очень долго спали. До преждевременного получения Ником сил малахая. Тогда двое темных пробудились. Нуар и Азура.

Они рыщут по земле в поисках своей пропавшей сестры Браит, но им пока не ведомо, что она заточена в аду Атлантов. И что она родила сына…

— Я могу помочь тебе, Ник.

— Да… тогда верни мне мою маму.

Для несведущих это напомнило стенания плаксивого мальчишки. Но Ник не канючил, и Эшу это известно. Ник — существо тотального разрушения. Хотя его способности практически безграничны, но не до конца.

Малахай — ядерная бомба зла, оружие глобального уничтожения. Он не мог создавать или возвращать жизнь. Только отнимать.

А еще Ник не мог путешествовать во времени без такого инструмента как Киничи. И он не способен вычислить бога, пока малахая не пошлют его убить или не откроют личность. Ник мог называть это сверхъестественным, но это не так. Но после прямой наводки он может с легкостью убить бога и вобрать в себя его силы.

«И Артемида послала Ника охранять Икскиб…»

Ашерон посмеялся бы над абсурдностью ситуации, не будь это у Артемиды в порядке вещей. Она сестра-близнец Аполлона — бога пророчеств — но не слишком ли хреновые у нее познания о будущем?

— Я сейчас не могу вернуть твою мать, но если ты сможешь мне снова доверять…

У Ника вырвался зловещий, леденящий душу смех.

— Доверие? Мой отец доверился, и что получил в итоге?

Эш покачал головой.

— Доверие не имеет к этому никакого отношения. Твой отец умер, поскольку произвел на свет нового малахая. Если бы ты не родился, он по-прежнему был бы жив.

— И все же, у меня нет к тебе доверия.

— Хорошо, просто перестань пытаться меня убить.

Ник вздохнул и на секунду перед ним предстал старый добрый дерзкий каджунский ребенок, которого Эш считал другом.

— Я не могу ничего обещать, парень… Ты что, меня не слышал? Я вроде говорил с тобой на английском. Я не в силах остановить свою истинную сущность. Все равно, что просить луну не всходить или океан не создавать волны, — отрывисто сказал Ник. — Моя сущность — смерть. А ты — жизнь. Только это, независимо от остальных факторов, вызывает во мне желание хорошенько тебя отметелить и убить. Именно поэтому мне нужна помощь, и я не могу записаться к психотерапевту. Я просто могу его слопать с потрохами, а мне не нравится человечина на вкус… — Эш даже не хотел знать, откуда Нику это известно. — По крайней мере, у Артемиды есть шанс побороться, если я окончательно слечу с катушек.

— Мы справимся.

— Лучше бы ты оказался прав, Эш, потому что если ты ошибаешься…

Мать Ашерона наконец выиграет, а человечество сгинет.

ГЛАВА 17

Несколько минут Рэн любовался Катери, пока она дремала в его кровати. Той самой, которую он ни с кем прежде не делил. И даже не мечтал об этом.

Тем не менее, Катери спала обнаженная на сбившихся темно-коричневых простынях, темно-каштановые длинные волосы рассыпались веером по подушке. Одна ладошка лежала под подбородком, а согнутая нога выглядывала из-под простыни.

Правая рука свисала с края кровати. Опустившись на колени, Рэн прикоснулся пальцами к запястью, а потом наклонился, чтобы вдохнуть драгоценный аромат валерианы. Этот запах будет вечность преследовать его, как и нежность ее прикосновений.

— Я люблю тебя, — прошептал он, прильнув губами к ее запястью, а потом прижался щекой к ладони. Последние несколько часов они тщательно, миллиметр за миллиметром, изучали друг друга.

И он определенно боялся щекотки.

Катери думала — это начало их совместного будущего.

А Рэн знал, что это конец. Должен им стать. Нет других вариантов. Иначе Гризли, смеясь, уничтожит ее, упиваясь процессом. И хуже всего, заставит Рэна наблюдать за этим.

«Я буду по тебе скучать. Вечно».

Рэн лишь надеялся, что однажды Катери встретит мужчину, достойного ее любви, и тот сделает ее счастливой, какой попытался бы сделать он, будь у него возможность остаться с ней рядом.

Но этому не суждено случиться.