Время воина

Меньшиков, казалось, собрался перечислять все значимые Роды, но резко остановился. Посмотрел на погрузившегося в задумчивость наследника. Он уже дал распоряжение тайной полиции и ИСБ активизировать агентурную работу. Теперь было важно понять, есть ли у сына свои источники информации. Пусть учится слушать пульс огромного города и вовремя реагировать на сбои. Происшествие с Назаровыми — это серьезный сбой, который предстоит устранить в ближайшее время.

— Какой формат? — деловито спросил Владислав.

— Да любой, — хмыкнул Александр Михайлович. — Можешь пригласить на дружескую беседу, в гости к кому-нибудь ненароком заглянуть, дескать, с дружеским визитом. А я бы предложил устроить некую вечеринку… Вы же, молодые, любите покутить вдали от родительского взора. Скажем, снимете на ночь какой-нибудь ресторан, определите тематику кутежа…

— Отец! — рассмеялся Владислав. — Только на подготовку потребуется не меньше недели! А тебе результат нужен сейчас!

— Зачем эти условности? Вбрось слух, который разнесется по Петербургу за считанные часы. Назначь своих свитских ответственными за мероприятие. Аренда, музыка, легкие закуски. Много ли вам надо для развлечения? Сам с Софьей сходишь, развеешься.

— Я могу «нечаянно» проболтаться, — вмешался в разговор Хованский. — Мои сексоты мигом разнесут «благую весть» по всему Петербургу. Думаю, если через неделю у нас появится хотя бы крупица нужной информации — это уже здорово. Я тоже надеюсь, что дворянская молодежь, умеющая видеть, слушать и делать выводы, наведет нас на след.

— Хорошо, я возьмусь за это дело, — Владислав кивнул и погрузился в раздумья, пока отец и Хованский вполголоса обсуждали разнообразные вопросы, связанные с работой сыскной полиции. Идея отца не казалась ему стопроцентно удачной. Предположив, что против Никиты и его семьи существует некий заговор, глупо надеяться на утечку информации через вечеринки.

Владислав не имел за плечами такого жизненного опыта, как у отца и Хованского, и даже не представлял, сколько интересного можно почерпнуть из носящихся в воздухе слухов. Порученное дело представлялось цесаревичу неким развлекательным мероприятием, чтобы не «мешался под ногами», и царапающая сердце обида могла черной змеей заползти в душу, если бы не поддержка Анислава Радиславича. Хованский кровно заинтересован в пресечении подобных беспорядков в столице.

— Был со мной случай, когда я еще молодой и неопытный следователь магического отдела поступил на службу в один из околотков Московской заставы, — вытянув ноги к камину, неожиданно подался в воспоминания Хованский. — Не соглашусь, что такое назначение оскорбило меня как представителя высокого дворянства. Я готов был землю грызть, чтобы доказать, на что способен энергичный выпускник Петербургской юридической Академии. Да, амбициозный не в меру был ваш покорный слуга. В то время в следственном отделе столичного Департамента стоял на страже гражданского общества Тимофей Владимирович Голицын. Замечательный в своем роде человек, специалист высочайшего уровня и широчайших познаний в разных аспектах уголовных и гражданских дел. Государь, вы должны его помнить.

— Да, он частенько захаживал в гости к батюшке, — улыбнулся старший Меньшиков. — Князь использовал такие встречи для продвижения «прогрессивных методов» в сыскной магии, и спорили друг с другом до хрипоты.

— Ну да, таким он и был, — кивнул Хованский и вернулся к своему рассказу. — Я уже отслужил несколько месяцев, когда пошла череда насильственных смертей. И все они происходили в Рощинском саду. Характер преступлений указывал на ритуальные убийства. Они оказались настолько резонансными, что князь Голицын решил лично курировать расследование. Ну и однажды мы с ним встретились на очередном преступлении и стали высказывать свои предположения. Версию о маньяке или психопате Тимофей Владимирович сходу отверг, как только осмотрел место убийства. Он сразу сказал, что преступник — одаренный, умеющий пользоваться атрибутами ритуальной магии. Кровь и страдания жертвы ему нужны для определенного действия: вызов демонических сущностей из инферно или попытаться проложить через него тропинку в чужую Явь.

Цесаревич почувствовал, как по спине прошлись ледяные пальцы, легкими касаниями вызвав омерзительные мурашки, промаршировавших до самого копчика.

— Разве такое возможно? — спросил он. — Я имею в виду тропинки…

— Еще как, — пожал плечами Хованский с таким видом, как будто часто встречался с подобными проявлениями. — Кровь является самым мощным инструментом в магическом искусстве. Я говорю именно о ритуальной магии, где все завязано на крови. Одаренный ритуалист — самый мерзкий тип людей, которых нужно держать под жестким контролем. Иначе быть беде. А тропинки можно прокладывать и с помощью крови убиенных. Надо лишь знать, кому преподнести жертву. Происходит своеобразный обмен. Ритуалисту предоставляется дорога в параллельный мир через мир нежити.

— И он спокойно перемещается по такой тропинке?

— Главное, не делать шагов влево или вправо, не отвлекаться на раздражающие факторы. Иначе — смерть.