Время волка (ЛП)

— Прошло ещё три года, мы жили в бедности, с горем пополам. В дождливый майский день я родила девочку. Через несколько дней после рождения меня разбудил хозяйский слуга – граф точно знал, что происходило в нашей семье. Мне приказывалось спешить в замок. Поддерживаемая Жаном, с трепетом и младенцем на руках, я отправилась в путь. Жан остался снаружи, но меня проводили в каморку под крышей. Там стояла колыбель с новорожденной девочкой. Она была слаба, я увидела это с первого взгляда, её губы переливались синевой. И ко мне пришёл смертельно бледный граф. «Позаботьтесь о Изабелле», — приказал он мне. — «Тогда я никогда не поскуплюсь для Бастьена». Это были первые слова, которые он сказал мне после всех этих лет. Так вопреки моему желанию я второй раз стала кормилицей для одного из его детей. На этот раз, тайно скрываясь в замке. Графиня лежала в родовой горячке, её дочь никогда не видела свою мать. И, естественно, никто не решился сказать ей, что я была той, кто держал девочку на руках.

Так я проводила свои дни одна с двумя малышами. Все отчаянно заботились о графине. Я никого не видела, кроме служанки, которая приносила мне еду, воду для мытья и свежие пелёнки. Тем временем, граф на коленях молился в часовне замка. Он клялся, что пожертвует монастырю состояние и оплатит все свои грехи, если его жена останется жива, — мадам Хастель пожала плечами. — Ну, пожалуй, он любил её. Огонь не может быть без воды, как и ночь без дня.

И вскоре его дочь окрепла, у нее появились розовые губки и щёчки, но моя собственная малышка заболела. Она горела от температуры, её ручки опухли, и у неё были красные пятна на теле. Тайком я убедила служанку, чтобы она добыла мне правый глаз волка. Из него я приготовила суп, который должен был прогнать температуру. Однако в этот раз лекарство не подействовало. И я точно знала, что у меня сразу отнимут мою девочку и вернут в деревню, чтобы не заразить драгоценного графского ребёнка. Но я знаю: без меня моя малышка бы умерла.

— Всё же граф обещал, что позаботится о Бастьене! — сказал Томас. — Так он бы позаботился и о вашей дочери.

Тереза фыркнула.

— Ты его не знал, и мне потребовалось много времени, чтобы его раскусить. Он любил быть любимым. Того, в ком он больше не нуждался, граф выкидывал как разбитую подкову. Его дочь была здорова – это было всё, что имело для него значение. Я выполнила свой долг, всё остальное его не волновало. Кто беспокоится о ребёнке крестьянки? Я уже тогда больше ему не доверяла – и была права. Я хотела, чтобы моя дочь жила! Поэтому схитрила. К тому времени у младенцев на голове начал расти небольшой пушок, я могла представить себе, что моя дочь будет черноволосой, а графская дочь – рыжей как лисица. Но у обеих был одинаковый цвет глаз - младенческий тёмно-синий. В итоге, я срезала детям их пушок. Потом я позвала врача и отдала ему моего ребёнка со словами, что это была графская дочь Изабелла, и что она нуждается в медицинской помощи. Я думала, что после обследования он даст ей лекарство, и я позже снова смогу обменять детей. Но врач был в ужасе от того, что граф оставил меня одну с девочкой, и сразу вызвал двух помощниц, которые не отходили от меня. День и ночь они наблюдали за малышом. Они делали ему компрессы, которые пахли металлом и поили настойками. Также прибыла мадам де Морангьез и привезла следующую кормилицу из Ле Бессет. Графиня умерла в тот же самый день, когда моя дочь снова стала здоровой. И когда чёрный пух на её головке снова стал заметным, священник сказал, что это был знак милости чёрной Мадонны, что она забрала жену графа из-за его прегрешений, но, по крайней мере, оставила ему дочь. Меня отослали домой с рыжей графской дочерью на руках. Жан был счастлив, что мы снова были вместе, потому что боялся плохого. Мои сыновья любили малышку с самого начала, и никто не понимал, почему я неделями плакала. Но, тем не менее, я любила девочку как собственного ребёнка. Я знала, что граф станет преследовать нас или строго накажет, если заметит, как я его одурачила. Поэтому я похоронила тайну в себе и горячо молилась о чуде.

Её взгляд переместился на маленькую статую Мадонны. Лицо женщины смягчилось, разглаживая измученные черты.

— И оно произошло! — сказала она с глубоким уважением. — Граф поссорился с Богом и не мог выносить того, чтобы видеть своих детей, так сильно они напоминали ему о жене. Своего маленького сына он отправил к своему брату, где тот должен был воспитываться. И граф привёз Мари, которая теперь называлась Изабеллой к нам, только четырьмя месяцами позже, вместе с портретом маленькой Богоматери. Он отдал нам егерьский дом в отдаленном месте. Как будто бы хотел убрать свою дочь с глаз долой.

— Ле Нуазэт. Изабелла рассказала мне, что была счастлива в деревне.

Тереза кивнула.