Время волков

Инир сидел в углу, присмирев, опасливо поглядывая на мага. Сейчас лучше не попадаться ему на глаза. Редко он бывает так возбужден, что даже разговаривает сам с собой.

— Я должен действовать быстро, — говорил Гвидион. Зная, что учитель обращается не к нему, Инир молчал, лишь смотрел, как вздымаются полы его плаща, когда маг, дойдя до стены, резко разворачивался назад. Время от времени маг выхватывал из раскрытых сундуков какой-нибудь предмет и швырял его на стол. На обшарпанной дубовой столешнице уже лежала груда самых разных вещей. Инир неодобрительно рассматривал ее, особенно ему не нравился меч — старый бронзовый меч с витой рукоятью без гарды. Этот меч Инир видел в хранилище Гвидиона и знал, что принадлежал он когда-то еще древним королям, правившим в Поэннине.

Иниру приходилось видеть, как сражается Гвидион-воин. Был маг ростом чуть выше среднего, изящен и ловок, к тому же достаточно силен, ибо проводил немало времени в военных упражнениях. Инир не сомневался, маг справится с любым противником здесь, на земле. Но старинный бронзовый меч предназначался для иных битв, не с живыми людьми.

— Инир, мальчик мой, собери меня в Путь. Инир, потрясенный неожиданной мягкостью в голосе учителя, выполз из своего угла и, осмелев, сказал:

— Не делай этого, учитель, это ошибка. Ты не должен спускаться в Нижний Мир. Ты нарушишь правила, собьешься с пути. Ты будешь долго расплачиваться за этот поступок.

— Я знаю, — вздохнул Гвидион. — Но я должен идти. Я обещал отпустить его, а вместо этого обрек его на еще большие страдания, на вечный плен.

— Какое дело тебе до простых людей. Великий? Тебе ли заниматься спасением их душ? Твоя привязанность к нему — лишь временная слабость человека, в обличий которого тебе приходится жить.

— И это говоришь мне ты, Инир, ты, человек, упрекаешь меня за человеческую жалость? Ну, я понимаю, когда так говорят иные создания. Но в твоем сердце, Инир, живет милосердие.

— Я знаю, учитель, мне, правда, очень жаль твоего брата. Но тебя я люблю больше. Не губи себя, забудь о нем. Когда-нибудь он искупит свои ошибки и вернется в Мир.

— Знаешь ли ты, Инир, когда наступит это «когда-нибудь»?

— Не скоро, — Инир вздохнул и потупился.

— Это «не скоро» наступит через десятки тысяч лет, подумай. Представь себе каждое мгновение, одно за другим, складывающееся в дни, а дни — в месяцы, те — в годы, столетия, тысячелетия и так до бесконечности. Вечная мука небытия. Каким он вернется? Я ответствен за него, его ошибки — мои ошибки, его вина — моя вина вдвойне, потому что он платит лишь за свою слабость и неведение, я же осознанно привел его на этот путь.

— Разве есть твоя вина в том, что сотворил ваш отец? Не ты разбудил древнее зло, не ты привел в мир Зверя Фоморов, не ты пытался впустить в наш мир демонов Нижнего Мира, Балора и его полчища.

— Но я помогал Зверю. Сначала я пытался приручить его и защищал — он слушался меня одного. Потом, когда я решил освободить своего брата от власти Зверя, разве не я провел Обряд?

— Но, учитель, тебе никто не позволит вмешиваться в провидение, тебе не изменить пути, ты же знаешь.

— Знаю, это же мне твердил Всадник. Смотри, ты скоро постигнешь его мудрость, — Гвидион усмехнулся, — но твоя мудрость должна превосходить его. Ведь Всадник — лишь Предводитель Дикой Охоты, ты же — ученик Величайшего Мага!

Инир зарделся, не уловив насмешки в голосе друида, а лишь поняв намек на свою недостаточную прозорливость. Но в чем он ошибся, Инир никак не мог понять, а потому не выдержал и спросил:

— Не может быть, чтобы ты, мой мудрый учитель, поддавшись зову родной крови, бросился на спасение брата, не имея надежды его спасти. У тебя, конечно, есть какой-то козырь, но я никак не могу сообразить, какой.

— Ну же, мудрейший Инир, самый мудрейший после наимудрейшего, — насмешливо произнес Гвидион, — мы с тобой столько говорили об этом, неужто ты не можешь сообразить. Вспомни, что за связь теперь между мной и братом.

Инир непонимающе смотрел на Гвидиона и сообразил наконец:

— Меч!

— Твоя мысль движется со скоростью кометы, — рассмеялся Гвидион, — конечно, Обряд. Никто теперь не вправе остановить меня на пути к грани моего Меча. Бренн — мой. Я вправе отнять его у Вечности.

— О, Гвидион! — воскликнул юноша. — Ты и вправду мудрейший. Неужели еще тогда ты прозрел будущее? Еще тогда ты уже знал, какая участь постигнет Бренна, и свершил тот страшный обряд, да? Но я пойду с тобой, учитель, — с надеждой произнес Инир.

— Ну, нет, тебе как раз там делать нечего.

— Я пойду с тобой или не пущу тебя вообще, — завопил вдруг Инир и бросился к выходу из пещеры, будто собираясь закрыть его своим телом. Гвидион расхохотался, посмотрев на Инира и на три другие выхода из собственных владений, спросил:

— Ты думаешь, это очень опасно, да?

Инир молча кивнул, сглотнул слюну, вдруг до смерти перепугавшись своей небывалой смелости. Он даже в кошмарном сне не мог представить, что перечит своему учителю.