Время волков

- Да, милорд, ваша правда, - пробурчал Клаус Фаллен, не на шутку похоже озадаченной неожиданной отповедью. Артур тихонько выругался себе под нос, облегчил душу. С тех пор, как они вышли из Витрсфола, бешенство то и дело накрывало его, иногда по весомой причине, иногда и вовсе без всяких причин, даром что в дороге они были всего несколько часов. Волнение. Проклятое волнение, которое необходимо выкорчевать с корнем, покуда не дошло до беды. Он готовился прыгнуть прямо в пропасть, и потому с трудом удерживал себя в руках. И вместе с тем он понимал, что не имеет права срываться сейчас, когда столь многое зависело от мелочей. От того, что он сделает. Артур внезапно вспомнил себя, каким он был в начале мая, в то безмятежное утро, когда он въезжал во двор семейного особняка, безмерно собой довольный, и с легкой душой вышучивал мажордома. Сколько же всего изменилось с тех пор, и сколько еще изменится…

Если он выстоит. Если он сможет.

Айтверн оглянулся, поглядел на Майкла Джайлза. Оруженосец стоял позади них, чуть поджав губы и опустив подбородок, напряженный, как пружина готового выстрелить арбалета. Похоже, маленькая перепалка между Артуром и капитаном явно не пришлась Джайлзу по душе. Артур в который уже раз за этот вечер задумался, а за каким бесом он вообще взял с собой Майкла. Не то чтобы он все еще сомневался в нем, нет, на поле боя Джайлз уже доказал свою верность, когда бросился помочь Артуру в схватке с Лайдерсом. Сомнений больше не оставалось, он не предаст. Другое дело, будет ли от него толк в Лиртане? Айтверн не знал, но все же он предложил Майклу составить ему компанию, а тот согласился. И тогда Артур, к своему безмерному удивлению, испытал некое странное чувство, в чем-то смахивающее на облегчение. Казалось невероятным, но ему и в самом деле становилось спокойней, когда рядом маячил этот угрюмый вечно насупленный парень. Было в Майкле нечто такое, надежное. С подобными людьми, когда они прикрывают спину, чувствуешь себя несколько уютней.

Айтверн тряхнул головой, передал Фаллену факел, чтобы при следующей вспышке бешенства точно никого спалить, и направился к потрескавшимся ступеням:

- Пойдемте, господа, - бросил он через плечо, - не будем тянуть.

А вот в храме ничего не изменилось. Битый камень, толчущийся под сапогами, изрубленные скамьи, сорванные со стен и тоже изрубленные на мелкие куски иконы, выбоины в колоннах, похоже, по ним долго били мечами или топорами, осколки стекла, изгаженный алтарь и толстый слой пыли. Кем нужно быть, чтоб устроить такое? Марледайцы верили в того же самого Бога, что и иберленцы, однако не погнушались осквернением церкви. Почему люди порой так похожи на дикое зверье? Артур подумал, что охотно бы нашел мразей, когда-то повеселившихся здесь, и разрубил бы на куски их самих. С подобными тварями следует поступать только так и никак иначе. О да. Убить всех. Всех… Единственно уместное решение.

Артур остановился посреди зала и качнулся на каблуках, поворачиваясь кругом. Его люди уже зашли вовнутрь - двадцать отборных гвардейцев, все опытные, умелые бойцы, да и вдобавок еще и преданные. Второе даже важней первого.

- Господа! - сказал он громко. - Здесь и начинается наша дорога. Я не буду произносить длинных речей, все, что должно было быть сказано, было сказано раньше. Вы знаете, в чем будет заключаться ваша задача, и я верю, что вы выполните ее с честью. Потому что раз вы здесь - вы знаете, что такое честь. Так же, как знаю это я. И я рад, что в эту ночь вы будете со мной. Мы будем вместе, и мы справимся. Потому что сегодня мы идем не выигрывать войну. Мы идем выигрывать мир. - И, сказав это, он вдруг развернулся к статуе Воплотившегося, к образу Бога, единственному, что осталось целым и незапятнанным в этом обесчещенном месте, выхватил меч и отсалютовал изваянию Творца. - Мой Бог, отец наш небесный! Я, сэр Артур Малерионский, герцог Айтверн, обращаюсь к тебе и приношу клятву, что все, сделанное мною сегодня, будет сделано не ради войны, а ради мира! Так помоги же мне, Создатель, одари удачей и даруй свою милость! Направь меня по верной дороге! Пусть мой меч найдет сегодня ту единственную цель, которую должен найти, и поразит ее! Во имя всех тех жизней, что будут спасены, когда этой войне будет положен конец - и во имя справедливости!